Князь Евгений Николаевич Трубецкой – философ, богослов, христианин

Процитировав этот, полностью, по существу, лишающий человеческий разум права участвовать в постижении христианского откровения фрагмент из произведения С.Н.Булгакова, Е. Н. Трубецкой дает следующую характеристику «мистического алогизма», выразительно обнаруживающую связанную с до конца не преодоленным отвлеченно-рассудочным кантианским психологизмом подоплеку иррационализма представителей этого религиозно-философского направления, и показывает его разрушительность для познания в целом. «Все…, что говорит С.Н.Булгаков о смертном и бессмертии в разуме, – пишет Е. Н. Трубецкой, – обесценивается общим и основным недостатком его рассуждения – психологизмом, иначе говоря, полнейшим смешением логического и психологического. Умирать могут, очевидно, только такие психологические свойства человеческого мышления, которые связаны с условиями нашего существования во времени. С этой точки зрения я позволю себе поставить вопрос – подвержены ли смерти

законы логики, обречены ли исчезновению вместе со временем – закон тождества, закон исключенного третьего или закон достаточного основания? ПоС.Н.Булгакову, по-видимому, да; логическое, дискурсивное и трансцендентальное ставится в его рассуждении на одну доску, смешиваются в одну плоскость «смертного» и как бы отождествляются между собой. Между тем этими словами обозначаются по существу различные планы мысли… Под дискурсивной разумеется мысль, которая переходит во времени

от термина к термину, от понятия к понятию и от умозаключения к умозаключению. Такой переход психологически необходим для мысли, развивающейся во времени; но за пределами он невозможен, вследствие чего с остановкой времени мысль дискурсивная неизбежно отмирает. Означает ли это прекращение мысли дискурсивной – конец мысли логической? Ни в коем случае. Логичной может быть не только мысль дискурсивная, но и мысль интуитивная, для которой время вовсе не является необходимым условием. Сверхвременная интуиция, которая разом схватывает целую сложную цепь оснований и последствий, не только возможна: она необходима, ибо она предполагается всяким нашим

дискурсивным рассуждением. Никакое дискурсивное рассуждение не было бы истинно без интуиции сверхвременной связи мыслей в вечной истине. Интуиция эта представляет собой основу всякой логики: она и есть то, что делает рассуждение логическим. Поэтому говорить о смерти логического – значит утверждать смерть истины и истинного»[98]

.

Не допуская преображения рационального познания даже в контексте христианской традиции, представители «мистического алогизма» пытаются противопоставить ему познание исключительно интуитивное, подчеркивая при этом иррациональную природу всякой интуиции. «Лишь то в философии, – отмечает С.Н.Булгаков, – что… в ней не дискурсивно, а интуитивно и является наиболее софийным»[99]. Признававший, как это уже не раз отмечалось выше, основополагающее значение интуиции в познавательной деятельности, Е. Н. Трубецкой рассматривает характерное для «мистического алогизма» искусственное противопоставление интуиции рациональному мышлению как гносеологически совершенно бесплодное и лишь создающее иллюзию преодоления антиномичности рассудочного мышления. «Интуитивное решение» антиномии, – пишет Е. Н. Трубецкой, – есть решение недоделанное, а потому, в сущности, и вовсе не решение. Ведь антиномия есть необходимое противоречие в понятиях и суждениях об одном и том же; а потому и решение ее может выразиться только в согласовании понятий и суждений… Для этого необходимо проверить интуицию каким-либо объективным критерием. Но станем ли мы при этом на религиозную точку зрения объективного откровения, или не просто будем применять к интуиции объективный логический критерий, во всяком случае дискурсивная мысль, – рефлексия – является в обоих случаях необходимым орудием»[100].