Князь Кий

Резкий свист боевой палицы заставил Кия поднять над собой щит и прикрыться им. В тот же миг гуннский конь толкнул его в плечо. Да так сильно, что свалил с ног. В следующую минуту Кий ощутил, как что-то тупо ударило его по голове. В глазах пожелтело, и он, теряя сознание, упал под лошадиные копыта…

* * *

Младшая дружина Черного Вепря стояла на холме, за полпоприща от поля брани, и воины, совсем отроки, с ужасом смотрели, как один за другим гибнут поляне, устилая землю трупами.

Черный Вепрь посерел. Левая его рука крепко зажала повод коня, который никак не хотел стоять спокойно, а все танцевал под всадником. Правая же — шарила у горла, будто княжичу что-то мешало дышать. Ему и правда от волнения и от осознания того, что этой рукой он только что убил брата, не хватало воздуха. Страшно пугало его и будущее. Смерть собирала такой обильный урожай вокруг, что могла, не разбираясь, прихватить с собой и его. Он совсем не был уверен, что не наткнется на гуннскую или, чего доброго, полянскую стрелу.

Бой начал утихать. И тогда от гуннского войска отделился большой отряд и двинулся к холму.

Отроки заволновались еще больше. Все понимали, что это конец. Что же решит Черный Вепрь?

Среди отроков, из которых состояла дружина, у Черного Вепря было много друзей, сторонников и единомышленников. Они закричали первые:

— Княжич, нас сейчас порубят!

Черный Вепрь понимал, что теперь, когда Радогаст отправился в дальний путь к праотцам, он так близок к осуществлению своей мечты!

Угрызения совести и сомнения не терзали его сердце. На решительный шаг он решился давно. Разве сейчас колебаться ему?

— Воины, отроки, друзья! — крикнул он. — Помните — я ваш князь! Положитесь на меня! Я спасу вас! Только не смейте вмешиваться в бой с гуннами! Я поеду к ним на переговоры! А вы оставайтесь на месте!

Он тронул коня и, подняв в знак мирных намерений, правую руку, двинулся навстречу гуннам, которые быстро приближались.

— Не стреляйте! — закричал он громко по-гуннски. — Я полянский княжич Черный Вепрь, племянник кагана Ернака, внук Аттилы!

Гунны замедлили бег, потом совсем остановились. От них отделился один всадник и быстро понесся навстречу Черному Вепрю. Посреди дороги он остановился, улыбаясь.

— Крэк! Ты? — Черный Вепрь узнал гунна и несказанно обрадовался.

— Это я, княжич, — ответил тот. — Мне приятно видеть тебя живого и невредимого!

— Мне тебя также.

— Великий каган Ернак ждет тебя, княжич.

— Он здесь?

— В знак покорности и верности ты подойдешь к нему и поцелуешь его сапог…

— Но я не раб! — воскликнул Черный Вепрь, вспыхнув. — Неужели мой дядя так унизит меня?

— Этим засвидетельствуешь свою преданность и станешь князем!.. А поцеловать большому кагану сапог — то высокая честь! Не каждый может удостоиться ее! — Крэк искренне удивился, что полянский княжич придает значение такой мелочи. — Едем!

Черный Вепрь нахмурился. Он никогда никому не целовал сапог, даже князю, отцу своему. Как же целовать дяде?

И в следующую минуту взгляд его упал на неподвижные тела полянских воинов, что, как белые снопы, лежали на зеленом поле — и он молча тронул коня. Понял — целовать сапоги не дяде, а грозному и беспощадному победителю. К тому же целовать не даром, а за красное княжеское корзно!

Они ехали молча, и гуннские воины расступались перед ними. Наконец Крэк остановился и, мигом спрыгнувши с коня, склонился в низком поклоне перед старым одутловатым всадником в богатой ромейской одежде.

— Великий каган, я привел твоего племянника, полянского княжича Черного Вепря…

— Вижу, — сказал каган, пристально вглядываясь выцветшими коричневыми глазками в полянского княжича.

Был он среднего роста, плотный, с широким темноватым лицом и золотой серьгой в левом ухе. Золотом и самоцветами озаряла каганская сабля и доспехи каганского коня.

В серебряных стременах желтели припорошенные пылью мягкие, расшитые серебром сапоги.

Черный Вепрь минуту рассматривал своего дядю, потом спешился и, подойдя ближе, припал к сапогу, пахнущему конским потом и дорожной пылью.

— Великий каган… Дядя… Я… — начал хрипло.

— Знаю, — перебил его Ернак и положил тяжелую руку племяннику на голову. — Я рад, что у моей сестры такой красивый и достойный сын. Она жива?

— Ты увидишь ее сегодня или завтра, каган.

— Ладно… Что же ты скажешь мне, княжич?

— Мой великий повелитель, — поднял вверх глаза Черный Вепрь, — поздравляю тебя с победой над полянской землей. И твой и мой враг воевода Радогаст погиб. А племя полянское признает тебя верховным повелителем…

— Кто же будет его князем? — хитро прищурился каган.

— Кого ты захочешь, тот и станет князем, — ответил Черный Вепрь.

— Мудро сказал, — похвалил его Ернак. — Сразу видно, что в твоих жилах течет кровь великого Аттилы! Будешь полянским князем — и да хранит тебя Тенгри-хан!

Черный Вепрь склонил в покорности голову.

— Спасибо, дядя… Я буду верно служить тебе. Можешь не сомневаться в моей преданности!

— Хорошо. Чего еще желаешь? Черный Вепрь посмотрел ему прямо в глаза.

— Желаю, каган, чтобы ты помог обуздать роды, которые не покорятся мне…

— Обуздаем.