Князь Меттерних. Человек и политик

В предназначенной для императора Франца Иосифа памятной записке (от 31 декабря 1852 г.) Меттерних настоятельно подчеркивал уникальность Австрийской империи, состоящей из исторических областей. Не существует некоего единого австрийского народа, империя — это агломерат народов, которые вместе ее образуют. Поэтому бессмысленно говорить о каком-то «народном суверенитете». Для агломерата народов возможно только монархическое правление, «при котором краеугольным и замковым камнем является личность императора»[1206]. В империи необходимо соблюдать «единство» и «многообразие»[1207].

Причем единство (централизация) нужно для административной сферы, принцип же многообразия должен реализовываться в сфере управления, хотя, признает князь, их порой бывает трудно отличить одну от другой. В конечном итоге, не ставя под сомнение необходимость государственного единства, Меттерних все же делает упор на «уважение различий в противоположность принципу абсолютного единства»[1208].

После смерти Шварценберга многие в Вене предполагали, что Франц Иосиф приблизит к себе патриарха австрийского политического мира. Действительно, при дворе несколько чаще стали вспоминать о князе, но все же эпизодически. Одной из причин сохранявшегося отчуждения являлось отношение к князю и особенно к княгине Меттерних матери императора Софии.

Первая встреча бывшего канцлера с императором произошла 3 октября 1851 г. Франц Иосиф сам нанес Меттерниху визит и беседовал с ним более двух часов. Разговор шел за закрытыми дверьми и Мелани не могла удовлетворить свое любопытство. До ее слуха доходила лишь очень теплая тональность беседы.

А через два дня Меттерниха пригласила София. Если полагаться на запись Мелани, то мать кайзера «дружелюбно и приветливо» говорила с ее мужем обо всех бедах, пережитых императорской семьей в его отсутствие[1209]. На самом же деле София жаловалась князю на его «неисправимую» супругу, которая всегда и всюду давала волю своему острому языку. По поручению Шварценберга приходил и граф Рехберг, посоветовавший, чтобы княгиня, выражаясь просто, держала язык за зубами[1210].

6 октября Мелани отправилась в Бург к Софии. По описанию Мелани, эрцгерцогиня бросилась ей на шею, что было воспринято женой Меттерниха как знак примирения. Между тем ведь именно ее отправили извиняться. Уже из этого видно, с каким настроением она шла на встречу со своим врагом. А ведь от нее ожидали Каноссы.

С одной стороны, княгиня выразила беспредельную преданность Габсбургскому дому, а с другой, принялась защищать мужа от обвинений в том, что он будто бы несет ответственность за неудачи правительства в предреволюционный период, будто бы революция стала следствием его политики. Превознося заслуги Клеменса перед династией, Мелани отвела душу. Но все же ей пришлось хотя бы частично смирить свой нрав, пойти на попятную, принести некое подобие извинения, пообещать вести себя более сдержанно. Было заключено перемирие, но не более.

Натянутые отношения между эрцгерцогиней Софией и семейством Меттернихов были, конечно, не единственной причиной, мешавшей сближению князя с императором. Другую причину скорее всего следует искать в области психологии Франца Иосифа. Меттерних преподавал ему историю и науку политики. Теперь юный кайзер уже успел почувствовать вкус свободы; по отношению к князю он, видимо, испытывал ученический комплекс. Выслушивать многочасовые назидательные монологи прежнего учителя, иметь дело с его «диссертациями» по тем или иным вопросам — такая перспектива не прельщала молодого человека. Кроме того, несмотря на юный возраст, он не мог не помнить о той жесткой опеке, под которой экс-канцлер в свое время держал императорскую семью. Единственная подготовленная по его просьбе памятная записка касалась вопроса об организации полиции[1211].

«Профессору» Меттерниху пришлось довольствоваться ролью добровольного консультанта нового министра иностранных дел графа Карла Фердинанда Буоля. Хотя всю свою жизнь тот провел на дипломатическом поприще, представляя интересы Австрии в ряде государств Германского союза, в Петербурге и Лондоне, роль руководителя внешней политики Австрийской империи была ему явно не по плечу.

Советы Меттерниха Буоль принимал с дипломатической вежливостью, тем более что столько лет находился под его началом, но далеко не всегда им следовал. За семь лет пребывания на министерском посту (1852–1859) граф успел совершить немало ошибок, в том числе и стратегических.