Князь-волхв

— Да так, — пожал плечами Тимофей. — Думаю, нам большой разницы нет, где биться — в чистом поле или в Острожце.

— Отчего же?

— Княже, ты, в самом деле, полагаешь, что эти стены, — Тимофей обвёл рукой городские укрепления, — выдержат приступ?

— Эти не выдержат, — хмыкнул Угрим. — А разве я говорил о них?

— Но… — Тимофей растеряно захлопал глазами. — Других стен у Острожца нет.

— Будут, — уверенно сказал князь.

— Так ведь того… не успеем выстроить новых-то. Старые, вон, укрепить и то времени не будет.

— Успеем, — отрезал Угрим.

— Когда, княже?

— Сейчас! Вот прямо сейчас и выстроим…

Перегнувшись через деревянную оградку, князь крикнул толпившимся внизу воинам:

— Отойти от стен!

Приказ передали от десятка к десятку. Недоумевающие дружинники послушно отступили. Ополченцы тоже попятились назад.

— Дальше! — рявкнул Угрим.

Отошли дальше.

Тимофей в изумлении наблюдал за князем. Тот вновь повернулся к нему. Улыбнулся — широко, бесшабашно.

— Ну, Тимофей, держись теперь покрепче.

— В каком смысле? — не понял Тимофей. — За что держаться-то, княже? Зачем?

— На ногах держись. Вниз не падай. Далеко лететь придётся.

Тимофей не ответил. Не успел, пока можно было. А после говорить пропала всякая охота.

* * *

Губы Угрима зашевелились, бормоча непонятное. На щеках запылали красным лихорадочные пятна. Лоб покрылся испариной.

Угрим опустил голову, упёршись подбородком в грудь. Застывшие, неживые какие-то, глаза смотрели в доски между княжеских сапог. Медленно-медленно Угрим развёл руки в сторону. Встал крестом, держа ладони вниз. Затем так же медленно, с натугой, словно преодолевая сопротивление, развернул вверх обращённые к земле длани с растопыренными пальцами.

Тимофей ощутил вибрацию под ногами. Дрожали дощатый настил надвратной башни и весь её деревянный сруб, дрожали ворота и стены вокруг, дрожала сама земля под крепостным фундаментом. Сквозь хруст, треск и скрежет снизу донеслись испуганно-изумлённые крики дружинников и ополченцев. Кто-то указывал пальцем вверх, кто-то, разинув рот, глядел перед собой. Взволнованные люди смотрели на оживающие укрепления.

А городские стены шевелились и ворочались, будто огромный ползучий гад, опоясал Острожец и намеревался затянуть петлю. И странно было: почему ненадёжная ограда эта, так и ходившая ходуном, нет — не ходившая уже — плясавшая, никак не разваливается.

Ратники внизу пятились, отступали…

Лицо князя налилось кровью и побагровело так, словно Угрим тянул за собой оратайский плуг.

Над покачивающимися заборалами клубилась пыль, вниз осыпались щепа и труха. Струилась земля из раздавшихся щелей между брёвен. Стенные пролёты и башни кренились всё сильнее, будто стремясь выворотить друг дружку из земной тверди. Однако Угрим стоял без опаски: князь словно прибил ступни гвоздями, словно врос ногами в трещавшие под ним доски, словно корни пустил. Раскинувшего руки Угрима качало и мотало из стороны в сторону, но князь, казалось, не замечал этого и продолжал творить свою волшбу.

Тимофей чувствовал себя как в ладье, плывущей по неспокойным водам. И ладья эта так и норовила вышвырнуть его за борт. Ох, не зря князь советовал держаться крепче. Расставив ноги пошире, Тимофей вцепился одной рукой в столб, подпиравший крышу-навес над башенной площадкой, другой схватился за прорезь бойницы.

И вовремя. И правильно.

Краткий выкрик, извергнутый из уст князя, прозвучал столь громко, пронзительно и резко, что у Тимофея зазвенело в ушах.

И — сразу, без передыху — ещё раз. Ещё один крик.

И снова.

Звуки заклинаний сотрясли и изорвали воздух над дрожащей крепостной стеной.

А Угрим вдруг вскинул голову, обратив до того опущенное лицо вверх, резко поднял руки, потянувшись ладонями к небу. И…

«Крысий потрох!» — мысленно ахнул Тимофей.

В первый миг он даже не сообразил толком, что произошло. Спалённый посад перед крепостью, очищенное поле на ближних подступах к городским укреплениям, дальние леса и перелески, ров и вал с покосившимся частоколом, кричащие люди под стеной, острожецкие улочки и княжеский детинец — всё это вдруг разом провалилось куда-то вниз. Да так, что захватило дух и ёкнуло сердце. Ударил упругий порыв ветра, но почему-то не в лицо, а в неприкрытое темя. Сверху ударил!

Дрожь под ногами прекратилась, и Тимофей понял: нет, не земля ушла вниз, это они сами поднялись над ней. Неказистые низенькие стены Острожца выросли выше самых высоких деревьев, выше маковок княжеского терема. Чародейская сила вознесла их на немыслимую высоту. Из надвратной башни теперь просматривались даже дальние изгибы Ищерки, до которых плыть и плыть.

Ошарашенный Тимофей перевёл дух. Покосился на Угрима.

Лицо князя горело. Глаза блестели.

Пошатнувшись, Угрим опёрся о столб, за которой цеплялся Тимофей.

— Княже! — Тимофей кинулся, было, на помощь — подхватить, поддержать.

Князь его отстранил.

— Всё хорошо, Тимофей. Непривычно просто. ТАКОЕ в себе ощущать мне ещё непривычно. ТАКУЮ силу… Высвобожденную силу Кости.

Угрим улыбался и полной грудью вдыхал ветер. А ветер здесь гораздо сильнее, чем внизу. Ветер подвывал, бесновался, трепал одежду и волосы.

Ещё бы!