Княжья Печать

– Зело опасный человек будет…– нерешительно предостерег стражник, косо поглядывая на Изяслава. Не разгневается ли? Нет, тот лишь нетерпеливо шаркал ногами, прикусив нижнюю губу. Глядя куда-то мимо охраны и сопровождающего его дьяка.

– Открывай, смерд!– закричал дьяк, чувствуя, как Изяслав начинает злиться. За много лет службы он успел неплохо изучить своего хозяина, что не раз его спасало от того, чтобы составить компанию таким же, как он дворянам, насаженным отрубленными головами на колья крепостного тына. Охранник немедленно засуетился, что-то тоже почуяв. Щелкнул тугим запором, выпуская из подземелья затхлый воздух, наполненный сыростью и воняющий крысами.

– Дозвольте, проводить!– гаркнул стражник, но Изяслав отмахнулся. Мол, не мешай, я сам, поспешил вперед, обогнув своего дьяка, замершего у входа.

Князя внутри встретила вонь немытых тел и затхлости. Он по инерции потянулся за платком, но усилием воли заставил себя, даже не поморщиться. Не время сейчас! Не время! Главное было найти варяга и узнать у него судьбу Печати. Печати, от которой зависела судьба не только Кижа и Стибора, но и всего материка. Торопливо оглянулся назад, где у двери замер стражник.

– Где комендант?– спросил гневно Изяслав, косясь на ближайшую к нему камеру, где поближе к решетке подползли двое немытых, истощенных до того состояния узников, когда под тонким слоем кожи виднеются кости. Они что-то лепетали на чужом языке. Один из них, сверкая белками глаз, строил Изяславу страшные рожицы, высовывая изредка длинный алый язык. Где-то левее послышался дикий смех, кто-то запел громко, отчаянно, с надрывом.

– Секунду!– стражник бросился куда-то вправо по коридору, топая коваными сапогами, появившись через минуту с заспанным мужичком всклокоченного вида, которого, видимо, только подняли с постели. Он на ходу застегивал стеганный кафтан, потирая красные воспаленные от недосыпа веки.

– Ваше высочество!– преклонил колено комендант тюрьмы, не доходя до князя почтительно несколько шагов.– Простите, виноват…. Прилег, буквально, на минуту, а глаза закрылись. С этими разве уснешь!– кивнул он на ближайшего к нему заключенного, стоявшего по ту сторону решетки с высунутым языком.– То кричат, то орут, то стонут…

– Где варяг?– нетерпеливо отмахнулся от его оправданий Изяслав, нахмурив брови. Сейчас ему была интересна лишь только Печать. Все остальное было далеким и каким-то эфемерным.

– Какой варяг, батюшка?– комендант понял, что государь лично пришел в холодную не ради простого человека, а потому неожиданно испугался, вспомнив, что золотой перстень с выгравированными на нем драконами достался при обыске именно ему. А ну как пожалуется? Или еще чего ляпнет, не подумавши, нечестивец?

– Ты дурака тут не строй из себя,– подхватил грозную речь князя дьяк Григорий,– вчера в трактире задержали. Убил он двух гридней из городской стражи…

– Так тут он! Рядышком!– заторопился комендант, опуская голову, как можно ниже, чтобы Изяслав не разглядел испуганных глаз. – Минуту…

Он зашарил рукой у себя на поясе под кафтаном, где зазвякала огромная связка ключей на большом полированном кольце. Ключи были разных размеров и форм, и непонятно было, как во всей этой связке можно найти нужный, но комендант разобрался довольно быстро. Повел их узким дальним коридором, в другой конец холодной, где располагались одиночные камеры для особо опасных преступников.

– При обыске у Варяга ничего драгоценного не изымали?– как бы между прочим поинтересовался Изяслав, обгоняя думного дьяка на одном из поворотов. Комендант, словно споткнулся на месте, перед глазами снова возник золотой перстень, приготовленный в подарок одной из своих любовниц, но быстро взял себя в руки.

– Что можно изъять у безродного наемника, князь?– стараясь, чтобы голос звучал, как можно небрежно, ответил комендант.– Мешок какой-то с зельями колдовскими, да два дорогих меча в ножнах…

– И ничего больше?

– Светлейшим нашим клянусь!– истово приложил руку к груди комендант, распахивая двери камеры, где вместо решетки на входе была установлена, обитая металлом, крепкая дубовая дверь с тремя засовами.

– Туточки лиходей этот!– распахнул эту самую дверь перед Изяславом тюремщик. – Только будьте аккуратны, ваше высочество, опасен дюже… Мы его на цепь-то посадили, но, мало ли, что эти колдуны умеют.

Изяслав шагнул в темноту камеры, освещенную лишь толстой почти оплавленной свечой, стоящей на узких нарах в самом углу. Тогда я впервые увидел коронованную особу нашего мира. Особых впечатлений он на меня не произвел. Маленький алчный человек, с горящими от жадности и безмерной жестокости глазами. Может этому первому впечатлению, я был обязан кандалам, которые приковали мои ноги к стене тяжелой стальной цепью, а может сыграли свою роль виденные мною на крепостной стене отрубленные головы? Не знаю…Но Изяслав мне не понравился. Он смотрел на меня. Будто я был его вещью. Вещью нужной, но в основном бесполезной, от которой после выполнения необходимых функций можно и избавиться, особо не горюя по этому поводу.