Княжна Дубровина

— Гляди, папочка, завтра сдлаемъ теб тушеные грибы, говорила Агаша, становившаяся домовитою.

— Погодите, замчала Маша, сперва мы посолимъ и отваримъ лучшіе грибы а остальные ужо къ столу пойдутъ.

На другой день вс садились на крыльц, чистили и отбирали грибы, чтобы потомъ ихъ сушить, отваривать и солить.

Маша была солить мастерица и заготавливала грибы себ и маменьк на всю зиму. Но лишь только вакаціи кончались, какъ вс принимались за дло — двочки учились, а Маша работала. Къ матери ходила она аккуратно каждое утро и вообще все шло хорошо. Маша была счастлива и вс около нея гораздо счастливе ее. Даже прислуга была счастлива. Маша смотрла за порядкомъ и требовала его ото всхъ, но сама не забывала заботиться о другихъ. Люди ей служившіе были сыто накормлены, и она принимала въ ихъ судьб живое участіе. Заболвалъ ли кто, она заботливо лчила домашними средствами или посылала за докторомъ, когда болзнь оказывалась серьезною; горе ли было какое, она помогала, если не деньгами, которыхъ у нея часто едва хватало на необходимое, то добрымъ ласковымъ словомъ и утшеніемъ. Самая рзкая черта въ характер Маши была ея необычайная доброта и неистощимая веселость. За эту доброту и за эту веселость ее такъ горячо любили вс, кто только ее зналъ. Въ жизни Маши было только счастіе, одно солнце, но и въ солнц есть пятна, и у Маши была если не печаль, то смутившая ее забота. Маша училась, какъ говорится, на мдныя деньги, и она очень печалилась о томъ, что ничего не знаетъ и не можетъ ничему кром чтенія и письма учить своихъ дтей. Она читала вмст съ ними историческія книги и путешествія, которыя приносилъ имъ папочка изъ клуба, но въ этомъ и заключалось все ученіе. По-французски Маша не знала и это сокрушало ее.

— О чемъ ты задумалась и звонкаго голоска твоего я не слышу, сказалъ ей однажды Николай Николаевичъ, видя, что она съ чулкомъ въ рук сидитъ задумчиво, хотя и продолжаетъ вязать. Такая ужь была у Маши повадка — сложа руки никто ее не видалъ.

— Думаю я, что дти становятся большія, пора имъ учиться, а я глупая, ничего не знаю и не могу ничему ихъ выучить. Что я знала тому ихъ выучила; они теперь знаютъ: правильно читать и писать; четыре правила ариметики, Законъ Божий, а больше я ничего сама не знаю.

— Ну чтожъ такое, ты вышла отличная жена и добрая мать, научи ихъ этому, двочки наши въ проигрыш не будутъ.

— Что ты, папочка, Господь съ тобою, сказала Маша съ одушевленіемъ, — оставить ихъ неученыхъ, какъ я, да объ этомъ я и слышать не хочу. Знаю, что у тебя денегъ нтъ, чтобы взять учителей, неужели же отдашь ихъ въ гимназію или въ институтъ? Да и на это денегъ не хватитъ. Три двочки… денегъ много надо!..

— Я ужь не мало объ этомъ думалъ и сокрушался, но на нтъ суда нтъ, сказалъ Долинскій.

Маша задумалась и потомъ сказала:

— Нельзя ли намъ сбиться и пригласить гувернантку, и я бы съ дтьми засла учиться, по-французски, по-нмецки бы выучилась. Смерть хочется мн языки знать. Хотя бы Анюта, когда она выростетъ, ее, быть можетъ, знатные ея родные захотятъ увидть — какъ мы ее въ люди покажемъ, коли она у насъ росла невждой.

— Ужь и невждой. Только что языковъ не будетъ знать, а исторіи и географіи я васъ самъ обучу, вдь я кончилъ университетскій курсъ. А литературу, читайте сами и будете знать.

— По-русски да, а по-иностранному.

— Подумаемъ, увидимъ, время терпитъ.

— Совсмъ не терпитъ, Агаш минуло одиннадцать лтъ. а Лид и Анют девять. Пора, право пора. Да и мои года уходятъ, прибавила Маша смясь и тмъ кончая разговоръ.

Разговоръ этотъ заставилъ призадуматься Николая Николаевича и черезъ мсяцъ онъ объявилъ Маш и дочерямъ, что пригласилъ учительницу, хорошо знающую языки, и что она будетъ ходить къ нимъ три раза въ недлю.

Какая это была радость. Маша покраснла до ушей и закричала:

— Дти, дти, слышите, у насъ будетъ учительница и я буду учиться. Не правда ли, папочка, и я буду учиться.

— Учись, другъ мой, если желаешь.

— Конечно желаю, какъ не желать, и мы увидимъ кто изъ насъ будетъ учиться прилежне. Дти, какъ вы думаете?

— Нечего думать, сказала Агаша, вс это напередъ знаютъ — ты будешь лучше всхъ учиться. Разв ты намъ пара.

— Отъ чего не пара.

— Ты большая.

— Что жь такое? И вы большія, только я старшая большая, а вы маленькія большія. За то у меня дла больше. Вы только и будете знать, что учиться, а на мн весь домъ, все хозяйство, да и къ маменьк надо пойти повидать ее.

— Пожалуста, пожалуста, запли хоромъ двочки, — ты о маменьк помалчивай, мы тоже каждый день къ ней ходимъ.

— Чтобы досыта налакомиться, сказала Маша, смясь.

— Вотъ и неправда, вотъ и неправда — намедни мы пришли и никакого угощенія не было. Дарья-няня ушла ко всенощной и мы даже безъ чая остались, а все-таки сидли, разговорами маменьку занимали, возражали двочки обижаясь.

— Ну, ну, я пошутила, я знаю, что вы, маменьку любите.

— Конечно любимъ и она насъ любитъ.

— Конечно и она васъ любитъ, сказала Маша со внезапнымъ умиленіемъ въ голос, точно будто она подумала, что счастіе ея великое. Она дйствительно это подумала и каждый день благодарила за него Бога.