Княжна Дубровина

Домикъ гд жилъ Николай Николаевичъ Долинскій стоялъ на окраин города, на берегу высокой горы, подъ которою текла широкая рка Ока. Къ рк подъ гору сходилъ тнистый, довольно большой садъ, съ густыми липовыми аллеями и куртинами, на которыхъ расли плодовыя деревья, а въ другихъ куртинахъ былъ огородъ, капуста, картофель и даже гречиха для домашняго продовольствія. Предъ небольшимъ балкономъ разведенъ былъ маленькій цвтникъ, которымъ съ особенною заботливостію занималась покойная жена Долинскаго. У рки находилась небольшая пристань и къ ней привязывалась лодка, на которой покойная любила кататься съ дтьми; а отецъ выучилъ сыновей грести и управлять рулемъ. Довольно большой дворъ у домика застроенъ былъ домашними постройками, кухней, погребомъ, конюшней, въ которой стояла только одна корова и клть для куръ. Лошадей Долинскій при своихъ малыхъ деньгахъ держать не могъ. Этотъ домикъ и садъ составляли единственное богатство Долинскаго; онъ служилъ совтникомъ губернскаго правленія и кром жалованья имлъ небольшой капиталъ. Онъ и его пять человкъ дтей, два мальчика и три двочки, жили на эти доходы скромно, уединенно, безъ особенныхъ лишеній. Старшій сынъ его Митя десяти лтъ учился въ гимназіи, также какъ и меньшой Ваня, которому минуло только девять лтъ. Дочь его восьми-лтняя Агаша была брюнетка, очень умная и живая, а меньшая Лида тихая и кроткая, блокурая и голубоглазая, оказалась ровесницей Анют и скоро подружилась съ ней, потому особенно, что во всемъ безпрекословно покорялась умной, но властительной и вспыльчивой Анют, была еще двочка Лиза двухъ лтъ. Вс эти дти были оставлены на произволъ судьбы и старой няни, которая больше занималась вязаньемъ чулковъ, и чаепитіемъ съ сосдками чмъ надзоромъ за ними. Поутру мальчики уходили въ гимназію, отецъ ихъ въ губернское правленіе, а двочки оставались дома. Агаша любила читать и отецъ доставалъ ей книги. Въ долгіе осенніе вечера Агаша разсказывала меньшимъ сестрамъ то, что читала. Когда это занимало ихъ, они ее слушали, когда же имъ казались не интересны разсказы Агаши, он вскакивали, уходили въ столовую и затвали шумныя игры. Любили он играть въ свои домы и эта игра выдумана была Анютой, великой затйницей. Каждая изъ двочекъ выбирала себ мстечко подъ ломбернымъ столомъ, садилась на полъ съ куклами, игрушками, кухнями, лошадьми и коровами и представляла хозяйку. Он ходили въ гости другъ къ другу, принимали одна другую, зачастую ссорились и мирились, но эта игра прекращалась лишь только мальчики приходили изъ гимназіи. Тогда начиналась игра въ разбойники. Двочки выходили изъ своихъ домовъ, разбойники нападали на нихъ, ловили ихъ, брали въ плнъ и требовали выкупа. Но при этой бготн и ловл подымался такой страшный шумъ, визгъ и вопли, что оглушенный Николай Николаевичъ выходилъ изъ кабинета и унималъ дтей.

— Не кричите такъ, ради Создателя, говорилъ онъ съ укоризной, — голова идетъ кругомъ. Посмотрите на что это похоже? Опрокинули стулья — все переломаете, а мн другихъ покупать не начто.

— Это не я, папочка, пищала Лида.

— И не я, и не я, кричали мальчики въ азарт, — это Анюта — она какъ побжитъ всегда цпляется за стулья и опрокидываетъ ихъ.

— Папочка, подступала къ дяд Анюта и говорила запальчиво, вся раскраснвшаяся отъ волненія, — разбойникъ совсмъ ужь догналъ меня, я, чтобы спастись, поневол опрокинула ему стулъ подъ ноги. Страшно, папочка, такъ сердце и стучитъ.

— Дурочка, говорилъ Долинскій, — чего же ты боишься, вдь Ваня ловитъ тебя.

— Папочка, да онъ не Ваня, онъ разбойникъ.

— Она такъ боится, говорила Агаша, что ночью кричитъ и бредитъ разбойниками.

— Ну вотъ это ужь никуда не годится, это даже нездорово, сказалъ Долинскій. — Вечеромъ не играйте въ разбойники, прибавилъ онъ.

— Что вы, папочка, какъ это можно, вступалась Анюта съ увлеченіемъ. — Я не хочу играть въ другую игру, я люблю въ разбойники. Хочу всегда играть въ разбойники. Ну хорошо, только не шумите такъ, подумайте и обо мн, у меня длъ множество, а при такомъ шум и гам заниматься нельзя.

И онъ уходилъ въ кабинетъ и плотно притворялъ двери за собою. Дти зачастую держали совтъ не лучше ли, ради спокойствія папочки, играть въ другія игры, въ свои козыри, въ мельники или въ любопытные, но Анюта протестовала.

— Я хочу въ разбойники, говорила она ршительно; воображаемая опасность возбуждала ее и она бросалась какъ дикая кошечка отъ ловившихъ ее братьевъ и забывъ о папочк кричала что есть силы.

— Такъ играть нельзя, говорилъ Митя, — будетъ. Давайте играть въ свои козыри.

— Не хочу! Не хочу, твердила Анюта настойчиво.

— Препротивное это слово и ты постоянно твердишь его, замчала Агаша. — Мало ли чего ты не хочешь?

Но унять Анюту было не легко. Она упорно стояла на своемъ; часто споръ оканчивался ссорой и слезами.

И опять появлялся папочка въ дверяхъ кабинета и опять усовщевалъ дтей, и на жалобы Анюты непремнно выговаривалъ старшимъ.

— Она маленькая, меньшая, говорилъ онъ, — уступите ей. Вы видите она плачетъ, стыдно вамъ. Вы должны всегда уступать ей.

— Папочка, да мы ничего. Вдь и Лида маленькая, а не плачетъ, говорилъ Митя.