Князья Ада

– Так есть же ещё один тайный проход, ведущий в подземелья под храмом Тайного Будды. Я некоторое время обучался там после того, как умерла моя жена. Он был построен во времена династии Сун, когда император, обеспокоенный тем, что Союз Земли и Неба набирает силу, издал указ… – старик взглянул каждому из беглецов в лицо. – А те существа, которых я видел…

– Ведите нас туда, – скомандовал Эшер. – Ядовитый газ, скоро, быстрее, живо…

Мизуками отошёл на самый край круга света, прислушиваясь. Карлебах и двое солдат, ни слова не понимавшие по-китайски, по-прежнему таращились на седовласого жреца так, словно он только что спустился с потолка на огненной колеснице.

– Ядовитый газ? – белые брови Цзяна сурово сошлись на переносице. – Какая ужасная вещь! Мо Цзы в своём «Периоде Вёсен и Осеней» упоминал использование горчицы для создания ядовитого дыма, чтобы напускать его на врагов, однако постыдно использовать силы и мудрость человеческие ради того, чтобы…

– Постыдно будет, если наши силы и мудрость сгинут впустую, – тактично перебил его Эшер, – когда мы умрём вместе с яо-куэй…

– Ах, ну конечно же, конечно же! – Старый жрец кивнул и направился обратно в ту сторону, откуда пришёл, увлекая отряд за собой. – Совершенно правильное замечание. Да, яо-куэй… но, без сомнения, у яо-куэй есть собственный путь и собственное место в этом мире. Будда учил, что даже самые зловредные насекомые являются необходимой частью окружающего мира…

– А вот и они, – заметил Мизуками.

За их спинами во тьме засверкали чьи-то глаза. Мизуками отдал приказ Секи, указав на Карлебаха; молодой солдат передал свой фонарь Эшеру и закинул руку старика себе на плечо. Пол под ногами неожиданно заполонили крысы – они лезли со всех сторон, спрыгивали с лесов… Мизуками что-то отрывисто скомандовал, и Нисихару выпустил ещё один заряд из огнемёта.

– Поразительно, – пробормотал Цзян. – В «Периоде Вёсен и Осеней» Сун-цзы описывал подобные устройства…

Эшер бесцеремонно подтолкнул его вперёд:

– Бегите!

И они бросились бежать. Запас топлива в огнемёте Нисихару иссяк; скинув на бегу ранец, солдат развернулся, собираясь выстрелить по тёмным силуэтам яо-куэй из винтовки. Сквозь рыбную вонь Джеймс уловил неявный запашок хлорина, становившийся всё сильнее. Между тем яо-куэй двигались ловко и слаженно, как косяк рыб, – Эшер уже видел такую слаженность на берегу пекинских озёр. Твари рассеялись по всей пещере, некоторые с ужасающей стремительностью карабкались по гнилым лесам. Сбейся они в кучу, можно было бы стрелять, не прицеливаясь, но сейчас для того, чтобы попасть в кого-то из них, требовалось задержаться на месте – а любая задержка означала смерть.

– Сюда! – Цзян подбадривающе махнул посохом. Пещера вывела беглецов к крутому тоннелю, где на стенах виднелись крупные метки, совсем недавно сделанные мелом, – очевидно, Цзян наносил их, чтобы не сбиться с пути.

Два яо-куэй спрыгнули с лесов перед самым входом, оскалив жуткие зубы. Не успел Эшер и глазом моргнуть, как за спинами тварей из темноты тоннеля возник Исидро – худой и весьма потрёпанный, в свете фонаря он напоминал скелет. Ухватив одного из яо-куэй обеими руками за голову, Исидро свернул ему шею. Послышался хруст костей, но, когда вампир отбросил тварь в сторону, та снова поднялась на ноги и вслепую замахала руками, всё ещё силясь дотянуться до беглецов. Второй яо-куэй бросился на Исидро, широко раскрыв пасть, но Мизуками одним ударом катаны отсёк твари обе руки, а затем, когда вампир ловко увернулся, вторым ударом снёс ей голову.

С лесов посыпались новые твари; основная часть стаи – как минимум в двадцать голов – наступала со стороны пещеры.

Карлебах выстрелил в самую гущу напиравших врагов, и в этот момент один из яо-куэй напал на него сзади. Его когти пробили плотный воротник пальто раввина и ухватились за седую шевелюру – но в следующий миг тварь отбросил в сторону могучий удар того самого высокого яо-куэй. Глубокую дыру, оставленную в его черепе пулей Эшера, уже закрыло коркой свернувшейся крови. Здоровяк отшвырнул более мелкого сородича прочь, подхватил винтовку, обронённую рядовым Секи в горячке боя, и замахнулся ею на остальных яо-куэй, как дубиной.

Остальные твари попятились. На мгновение обернувшись, яо-куэй взглянул на Эшера, затем на Карлебаха, а затем на их спутников, сгрудившихся в свете фонаря около входа в тоннель.

– Матьяш… – прошептал старый профессор.

Тварь по-обезьяньи распахнула пасть и завизжала в ответ. А затем снова повернулась спиной и направилась навстречу остальной стае, преграждая ей путь.

– Идём! – велел Эшер. – Бегите же! – ухватив Карлебаха за локоть, он потащил старика вперёд, спотыкаясь на неровной земле, следом за Цзяном, освещающим путь фонарём. На противоположном краю тоннеля их встретила ещё одна белая отметка.

– Вверх, скорее! – поторопил их Цзян. И в самом деле, в колодце всё отчаяннее пахло хлорином. Эшер закашлялся. Лёгкие горели огнём, рёбра ныли, глаза нещадно слезились.

– Идите, – он стащил с плеча мешок, где оставалась последняя пара брикетов гелигнита. – Я сейчас поднимусь…