Книга апокрифов

― Бракко,  ― сказал святой Франциск, и песик в одно мгновение облизал ему лицо. Брат Франциск поднялся.  ― Довольно, братец, благодарю тебя. Пожалуй, мне уже пора в путь, кузнец.

Он не сразу сообразил, как попрощаться. Стоя перед женой кузнеца и зажмурив глаза, вспоминал какое-нибудь благословение...

Когда он открыл глаза, перед ним стояла на коленях молодая женщина, положив руку на голову желтого пса.

― Хвала Богу,  ― вздохнул Франциск, показав желтые зубы.  ― Да вознаградит вас Господь.

А пес, попискивая от безудержной радости, стал носиться вокруг святого и стоящей на коленях женщины.

1932

Офир

На площади св. Марка вряд ли кто оглянулся, когда стражники вели старика к дожу. Старик был оборван и грязен, и можно было подумать, что это какой-нибудь портовый воришка.

― Этот человек,  ― доложил podesta vicegerente,[42] (42) остановившись перед троном дожа,  ― заявляет, что зовут его Джованни Фиальго и что он купец из Лиссабона; он утверждает, будто был владельцем судна, и его со всем экипажем и грузом захватили в плен алжирские пираты; далее он показывает, что ему удалось бежать с галеры и что он может оказать большую услугу Венецианской республике, а какую именно ― он может сообщить лишь самому его милости дожу.

Старый дож пристально разглядывал взлохмаченного старика своими птичьими глазками.

― Итак,  ― молвил он наконец,  ― ты говоришь, что работал на галере?

Схваченный вместо ответа обнажил грязные щиколотки; они опухли от оков.

― А на спине,  ― добавил он,  ― сплошные шрамы, ваша милость. Если желаете, я покажу вам...

― Нет, нет,  ― поспешно отказался дож.  ― Не надо. Что хотел ты поведать нам?

Оборванный старик поднял голову.

― Дайте мне судно, ваша милость,  ― ясным голосом проговорил он,  ― и я приведу его в Офир,[43] (43) страну золота.

― В Офир...  ― пробормотал дож.  ― Ты нашел Офир?

― Нашел,  ― ответил старик,  ― и пробыл там девять месяцев, ибо нам нужно было чинить корабль.

Дож переглянулся со своим ученым советником епископом Порденонским.

― Где же находится Офир?  ― спросил он старого купца.

― В трех месяцах пути отсюда,  ― ответил тот. – Надо обогнуть Африку, а затем плыть на полночь.

Епископ Порденонский настороженно подался вперед.

― Разве Офир на берегу моря?

― Нет. Офир лежит в девяти днях пути от морского побережья и простирается вокруг великого озера, синего, как сапфир.

Епископ Порденонский слегка кивнул.

― Но как же вы попали в глубь страны?  ― спросил дож.  ― Ведь, говорят, Офир отделяют от моря непроходимые горы и пустыни.

― Да,  ― сказал корабельщик Фиальго,  ― в Офир нет путей. Пустыня кишит львами, а горы  ― хрустальные и гладкие, как муранское стекло.[44] (44)

― И все же ты преодолел их?  ― воскликнул дож.

― Да. Когда мы чинили корабль, сильно потрепанный бурями, на берег пришли люди в белых одеждах, окаймленных пурпурными полосами, и обратились к нам с приветом.

― Чернокожие?  ― спросил епископ.

― Нет, монсеньер. Белые, как англичане, а волосы их длинные, посыпанные золотой пудрой. Они очень красивы.

― А что, они были вооружены?  ― осведомился дож.

― У них были золотые копья. Они велели нам взять все железные предметы и обменять их в Офире на золото. Ибо в Офире нет железа. И они следили, чтобы мы взяли все железо: ― якоря, цепи, оружие, даже гвозди, которыми был сбит наш корабль.

― И что же дальше?  ― спросил дож.

― На берегу нас ждало стадо крылатых мулов, числом около шестидесяти. Их крылья похожи на лебединые. Называют их пегасами.

― Пегас...  ― задумчиво проговорил ученый епископ. – Об этом до нас дошли сведения еще от древних греков. Похоже, что греки действительно знали Офир.

― В Офире и в самом деле говорят по-гречески,  ― заявил старый купец.  ― Я знаю немного греческий язык, потому что в каждом порту есть какой-нибудь вор с Крита или из Смирны.

― Это интересные вести,  ― пробормотал епископ.  ― А что, жители Офира  ― христиане?

― Да простит мне бог,  ― ответил Фиальго,  ― но они настоящие язычники, монсеньер. Почитают некоего Аполлона, или как там его называют.

Епископ Порденонский покачал головой.

― Что ж, это согласуется. Вероятно, они – потомки греков, которых занесло туда морской бурей после завоевания Трои. Что же дальше?

― Дальше?  ― заговорил Джованни Фиальго. ― Дальше ― погрузили мы наше железо на этих крылатых ослов. Троим из нас  ― мне, некоему Чико из Кадикса и Маноло Перейра из Коимбре ― дали крылатых коней, и вот, предводительствуемые офирскими воинами, мы полетели прямо на восток. Дорога длилась девять дней. Каждую ночь мы спускались на землю, чтобы пегасы могли попастись и напиться. Они питаются только асфоделями и нарциссами.

― Видно, что греческого происхождения,  ― проворчал епископ.