Книга моих сыновей

Опасность такого режима слишком велика, чтобы нужно было говорить, как могли бы пострадать от него свобода и республиканские учреждения. Армия, не занятая исключительно великой задачей национальной защиты, руководствующаяся чем-либо иным, кроме военной чести и долга, не держащаяся строго в стороне от политики и партийных вожделений, рано или поздно неизбежно бросит в борьбу свое оружие.

Политическая армия роковым образом становится армией государственных переворотов и гражданской войны.

Итак, все – забота об общественной морали, принципы равенства и справедливости и инстинкт республиканского самосохранения – способствуют тому, чтобы рекомендовать гражданам в вопросе приглашения на службу офицеров и чиновников и повышения их изъять фаворитизм и инквизицию совести. Нужно, чтобы у всех была уверенность, что будущее их зависит исключительно от их способностей, от оказанных ими услуг, от точности соблюдаемой ими дисциплины. Политически от них можно требовать лишь совершенной лояльности, полного воздержания от участия в избирательной борьбе, где авторитет их должности, данный им республикой, т. е. всеми, не может быть употреблен на пользу отдельных лиц.

Национальная верховная власть не может мириться с вмешательством государственных служащих в свободное проявление воли граждан.

Когда приходит час обращения к народному голосованию, всеобщее избирательное право должно проявляться и в управлении делами и в избрании народных представителей с полной свободой.

Право избирателя, являющееся самой основой демократии, должно быть свободно от всяких посягательств. Поскольку личное влияние человека на человека, пропаганда словом и пером суть вещи естественные и законные, постольку давление, устрашение и подкуп обещаниями или деньгами, откуда бы они ни исходили, отвратительны и наказуемы.

Гражданин с независимым умом и твердым характером обеспечен от такого рода маневров. Но недостаточно, чтобы он защищался лично и охранял свои собственные права и отдавал свои духовные силы и мужество на службу более слабых.

Это долг его, долг, исходящий из самого его превосходства. В демократии, если права всех равны, то обязанности увеличиваются сообразно моральным и материальным преимуществам каждого. Вышесказанное только лишний раз косвенно подтверждает это.

Один из принципов современного права состоит в том, что все граждане равны перед законом.

Гражданские и уголовные законы защищают и наказывают всех без различия, каково бы ни было их общественное положение, их имущество или занимаемые ими должности.

Ни для какой части народа, ни для какого отдельного лица не существует ни привилегий, ни исключений из «права, общего для всех французов».

Одинаковые факты судятся по одним и тем же законам и подсудны одним и тем же судам, независимо от личности или качества совершивших их лиц.

В этом принцип и правило, ненарушимые в свободных странах.

Особые законы и юрисдикция, созданные для какой-либо одной категории граждан или отдельного лица, являются плодом тирании.

Когда демократия дает увлечь себя в эту сторону, когда она вступает на этот путь произвола, где ничто более не останавливает ее, право и свобода становятся пустыми звуками, словами, лишенными всякого реального смысла.

Итак, нужно твердо держаться правила об абсолютном равноправии всех перед законом, о его характере всеобщности и полной справедливости. Закон пристрастный и несправедливый – дурной закон во все времена и во всех странах. В ХХ веке и при республиканском режиме такой закон – возмутительная несообразность.

Не только в самом законе должно быть равенство, но и в приложении его. К чему могут служить справедливые законы, если они несправедливо применяются?

Осуществление законов лежит, с одной стороны, на государственных судебных чиновниках, с другой – на администрации.

Одни лишь судебные деятели располагают свободой, честью и жизнью людей и их частным имуществом. На администрации лежит, по преимуществу, выполнение законов, имеющих коллективный интерес, относящихся к полиции, к образованию, налогам, общественным работам и т. д.

В отношении применения законов, граждане прежде всего должны быть уверены в правильном отправлении правосудия, в честности и независимости судей. К счастью, французское судебное ведомство абсолютно честно. Его честность стоит выше всякой критики и подозрений.

Можно ли с такой же уверенностью сказать, что оно независимо? Не имеет ли на него влияния политическая власть?

В этом пункте нельзя быть так же уверенным, как в отношении честности.