Книга моих сыновей

Важно не подпасть под влияние личного или классового эгоизма; ставить перед собой задачу более высокую, чем избегнуть самому или той категории граждан, к которой принадлежишь, обязательств, налагаемых на других. Нет основания требовать от людей химерической личной незаинтересованности; достаточно возбуждать в них чувство справедливости и преобладание его над личными расчетами.

Очень поучителен пример, данный Англией лет тридцать тому назад. Правительство, с председателем совета Гладстоном и министром финансов Уильямом Гаркуром, внесло проект закона, в значительной степени увеличивавший налог на наследство и придававший ему прогрессивный характер. Размер налога увеличивался с долей наследства, т. е. с суммой, приходящейся одному наследнику, доходя до одной пятой части, если доля эта была значительна.

После продолжительных прений и довольно сильной оппозиции, Палата общин, являющаяся народным представительством, вотировала закон. Казалось, что проект должен провалиться в Палате лордов, где находились владельцы самых крупных имуществ. Каково же было наше удивление, когда мы узнали, что закон прошел в Палате лордов единогласно, без всяких оговорок.

Спрошенный по этому поводу, один из членов Палаты лордов дал прекрасный ответ:

«Мы не позволили бы себе оспаривать или даже обсуждать закон, интересующий нас лично и затрагивающий наше имущество».

Вопросы о налогах, как все политические задачи, разрешаются нелегко. И когда принимается решение, никогда нельзя быть совершенно уверенным, что приносимая им сумма добра превысит неизбежно связанные с ним зло и неудобства. Для многих законов такое сомнение остается даже уже после того, как они вотированы и применяются.

Так, например, до войны дважды был сокращен срок военной службы, представляющей общую для французов повинность. Прекрасным результатом этих мер было уменьшение обязанностей, ложившихся на молодых людей народных классов и большее уравнение их. С этой точки зрения реформа была удачна. Но она не имела исключительно социального характера: она была также военной, и можно было опасаться совершенно иных результатов с этой стороны. Быть может, сокращение срока военной службы могло повести к ослаблению армии, несмотря на другие меры, принятые для устранения этой опасности.

Что преобладало здесь: добро или зло? Совестливые люди могли колебаться. Одни лишь избиратели и представители, ослепленные личными или избирательными интересами, духом партии или демагогическими инстинктами, не чувствовали ни колебаний, ни смущения совести.

Остальные в смущении спрашивали себя, как разрешить вопрос, чего требует долг?

Это часто случается в политике. Не всегда ясен долг, который должен руководить нашими действиями. Нужно сделать усилие, чтобы найти его, да и то без уверенности, что не совершаешь ошибки.

Счастливы ограниченные умы, не знающие этих опасений и колебаний.

Одна из хороших сторон военной жизни в том, что долг представляется в ней всегда в ясной простоте. Генерал Борни-Деборд, видевший, что у некоторых политических людей колебания и беспокойство часто предшествовали принятию важных решений, говорил обыкновенно: «Я очень счастлив, что офицерам политика запрещена. Для нас долг прост и ясен. Он точнейшим образом указан нам для всех случаев, и чтобы все знали его, он полностью записан в маленькой книжечке, называемой «Уставом».

Не существует устава для указания долга в политике.

Едва лишь можно установить несколько правил, из которых первое состоит в том, чтобы всегда владеть собой и в этой области, как и во всех остальных, предоставлять разуму и воле господство над страстями. При этом условии можно хладнокровно обсуждать политические вопросы, заботясь прежде всего об интересах страны. Но и тут нужно остерегаться преувеличений и руководиться верховной идеей справедливости.

Республика лгала бы своим принципам, самому имени своему, если бы она не была правительством справедливости, если бы она не уважала и не внушала уважения к праву каждого гражданина.

Итак, политический долг, столь сложный, многоразличный и иногда неясный, содержит двойное правило: ставить национальный интерес превыше всего, а в области партийной борьбы строго руководиться чувством справедливости.

Если строго руководствоваться этим правилом, то политические разделения, приносящие иногда стране столько зла, не будут опасны.

Нужно уметь понимать и переносить некоторые волнения, являющиеся самой жизнью демократий, и не придавать им слишком большого значения. Поскольку патриотизм и идея справедливости глубоко заложены в сердцах людей, страсти их не перейдут необходимых границ.

Важно также, чтобы привилегированные в этом мире проникнуты были чувством равенства. Они должны знать, что преимущества их богатства, ума, высшего образования и воспитания не дают им никаких политических привилегий. При демократическом режиме, в котором живет Франция, права их равны правам всех других граждан.