Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей

Рискнем еще возразить коллеге (по работе в «Новой газете») Бунимовичу: от Козьей Патриаршей слободы остались и козы, и слобода – в виде названий. Козье болото по московскому обычаю превратилось в Козиху – вспомните хоть Плющиху или Шелепиху, – а она выжила в названиях Козихинских переулков. Патриаршая же слобода уцелела в виде названий Патриарших переулков. Разница между ними есть: если один из Козихинских уберегся от советской власти, то патриархов вывели под корень, причем Большой Патриарший переименовывали целых два раза. Вот тут пора вспомнить про Трехпрудный: именно в нем стоит дом номер 9, в котором провели сбор первого в советской стране пионерского отряда. Вот на этих свежевозникших пионеров и поменяли всех патриархов: и пруд, и переулки стали называться Пионерскими. Потом Большому Пионерскому еще присваивали имя Адама Мицкевича на том малозначительном основании, что в 60-е годы тут располагалось польское посольство. В 1976 году в сквере на тогдашнем Пионерском пруду поставили памятник баснописцу Крылову – пионеров хотели порадовать, не иначе. Потом хотели порадовать пенсионеров-шестидесятников и собрались было поставить тут памятник Михаилу Булгакову, упомянувшему Патриаршие пруды прямо в первой строчке романа «Мастер и Маргарита» и приговорившему к гибели в виду пруда Михаила Берлиоза. А что – место исстари слыло нехорошим, заколдованным, и Михаил Афанасьевич об этом, несомненно, знал. Но местные жители отчего-то не обрадовались памятнику, и идея заглохла, так что Иешуа Га-Ноцри, как обещали, по воде Патриарших не пойдет.

Перерва «Когда б вы знали, из какого сора…»

Стихи, если верить знающей их подноготную Ахматовой, растут из сора. А картины? Они, чтоб вы знали, могут рождаться из дождя. Московская местность Перерва знает такой пример.

По словарю Даля, «перерва» – природный канал, прорыв речкою перешейка. Мы сверились с картами и справочниками – все правильно. Река Москва делает здесь крутой изгиб, который когда-то прорвали вешние воды. «Когда-то» было довольно давно: во всяком случае, когда в XVI-м, вероятно, веке у этой излучины Москвы-реки в одной версте от села Коломенского, но на другом берегу основали монастырь, он сразу назывался Николо-Перервинским. Перерва тогда была слободой этого монастыря, а ее избы стояли вдоль древней дороги, что вела к обители от Кремля. В XIX веке дорога уже называлась Шоссейной улицей, а слобода превратилась в деревню Перерва.

В лето 1881 года дачу в Перерве снял для своей семьи среднего роста круглолицый коренастый человек с темной бородой – художник Василий Иванович Суриков. Уже известный член Товарищества передвижников, уже расписавший хоры храма Христа Спасителя, уже написавший «Утро стрелецкой казни».

Лето 1881 года выдалось дождливым. Гулять идти – грязно, в низкой избушке – тесно и скучно. Зато мыслям и чувствам – простор. И вдруг пришло в голову: кто ж так сидел в низкой тесной избе? И внутреним зрением художника увидел: Меншиков так сидел, минхерц и царский любимец, потерявший все в дворцовых интригах после кончины сначала царя-покровителя, а потом и матушки Екатерины I, при которой был главным российским правителем. Высоко сидел светлейший, далеко глядел, хотел дочь свою Марию за Петра-внука отдать, обручил уже, да расчеты не оправдались: слетел мигом, да и залетел в ссылку в дальний городок Березов без чинов, без званий и без имущества несчитаного. Только что с семьей, да и та большей частью, если с ним самим считать, в березовской земле лежать осталась. И Мария из Сибири не вернулась, только двоим младшим было это суждено: сыну Александру да дочери Александре.

И даже если не знаете вы всей этой истории в подробностях, все ясно вам станет, стоит только повнимательней посмотреть на картину «Меншиков в Березове», что в дождливом перервинском сидении родилась. Сколько безысходности в нахохленной фигуре могущественнейшего царского фаворита, сколько нездешней уже печали в лице Марии – царской невесты. А у младших лица живые, не жизнерадостные, конечно, – как в березовской глуши жизни радоваться, но написано на них что-то такое, что позволяет прочесть их будущую длинную жизнь.

Первомайские улицы Имени полудня Международного дня солидарности трудящихся

А как иначе позволите трактовать название Средней Первомайской улицы? Мало показалось, что к Первомайским улице и проезду добавили Верхнюю и Нижнюю Первомайскую, так еще и Среднюю завели. Что тут еще скажешь? Видно, очень средними были поименователи, даже праздничный день усреднили. Вероятно, так к нему относились. Как их вражеской сущности никто не разобрал? Только тем и объяснить можно, что никто из начальства на этой улице не жил и писем туда не писал. Нет им дела до измайловских окраин, там самое место (по их мнению) людям попроще, без изысков. Тем, кто покорно станет путаться в шестнадцати Парковых улицах по соседству.

Петровско-Разумовское Одно имя