Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей

Покровское ли, Фили, а разделило оно судьбу прочих оцепивших Москву деревень: где воздух получше да железная дорога пораньше побежала, там немедленно возникли дачные предместья. И, как и в Кунцеве с Перервой, в Филях тоже отметились прославленные дачники: на картине Саврасова «Распутица» обнаруживается вид села Покровское-Фили примерно с того места, где теперь станция метро «Фили» и ее тезка на Белорусской железной дороге. Точно так же, как в других окрестностях Москвы, дачи вскоре стали соседствовать с первенцами российской промышленности, а то и очищать им место. Об автомобильно-авиационной истории мы рассказали в главе «Горбушка», а здесь поведаем о сладко-пищевой: тут в Филях, на Станционной улице, позже переименованной в Багратионовский проезд, открыли первую в СССР фабрику мороженого. Главный кормилец Страны Советов Анастас Микоян собрал группу спецов и отправил их учиться за океан; там же, в Штатах, купили оборудование и завезли его на хладокомбинат № 8, которому по этому поводу присвоили имя кормильца. А там, где позже встал кинотеатр «Украина», устроили для хладокомбината ледник. Зимой гору льда заботливо растили, а летом прикрывали опилками – так и сохраняли все 25 ежесуточных тонн мороженого.

«Красная труба» не просит комментариев – сама рассказывает о времени и о себе. Не то Госавторемонтный образца первой пятилетки – в 50-е годы с ним приключилась метаморфоза. В духе времени он сделался телевизионным: в полированный ящик шестьдесят на сорок врубили окошко двадцатисантиметровой диагонали. Все это вместе называлось нелогично «Север» и работало на 17 лампах.

Одновременно с заводами вокруг них повырастали рабочие поселки. В 60-х годах баракам и времянкам вынесли не подлежащий обжалованию приговор, и все вокруг застроили «хрущевками» и «брежневками». И, как и прежде, стоят Фили на Фильке. Только не озирайтесь изумленно на местности и не разглядывайте под микроскопом карты: все свои десять невеликих километров Филька, она же Хвилка, течет в трубе. Вытекла из болотца у МКАД – и в трубу, параллельно Филевской линии метро, которая назло обиженной речушке тут проходит на поверхности.

Филипп Митрополит Московский

Что общего между филькиной грамотой и Крестовской заставой? Нет, вариант с бузиной в огороде и дядькой в украинской столице здесь не проходит. Русскую поговорку и московское название самым тесным образом связал человек, и человек по всем меркам – достойный. Звали его Федор Степанович Колычев, но в русскую историю, в ее суровую главу он записан как митрополит Филипп.

Филиппом боярский сын Колычев стал в Соловецком монастыре, где принял постриг. Было ему в ту пору 30 лет, а царю Ивану Васильевичу, обагрившему вскоре Россию кровью, – только семь. Ангелочек-ребенок вырос, и сбылось предсказанное когда-то патриархом Иерусалимским Марком его отцу Василию III, просившему дозволения развестись с женой: «Если дерзнешь сделать это и жениться вновь, то будешь иметь сына, который удивит весь мир своей лютостью». За точность слов не поручимся, рядом не стояли, но Василий все же рискнул развестись с Соломонией Сабуровой и женился на Елене Глинской, и она родила ему сына Ивана, которого впоследствии даже в дальних Европах называли Ужасным. Не время и не место рассказывать здесь подробную биографию Ужасного, а по-русски – Грозного, царя, тем более что жизненный путь нашего героя скрестился с царским только в 1566 году, когда пуганный изменами и восстаниями Иван Васильевич учредил опричнину и призвал Филиппа на митрополичий престол. Уж больно кстати пришлась царю безупречная репутация праведника, которой пользовался игумен Соловецкого монастыря. Да только зря надеялся Грозный: не доброго друга и верного соратника получил он в лице Филиппа, а ярого врага опричных бесчинств и докучливого воспитателя. Без устали, устно и письменно увещевал Филипп лютого царя, призывал остановить казни и прочие беззакония. Гневался Иван Васильевич на митрополичьи письма и без всякого почтения к святому отцу именовал их «филькиными грамотами». Видно, много было писем, знать, налево и направо трезвонил о них царь, раз застряло в русской речи это выражение.

Конфликт налицо – значит, и развязка близко. Два только года пробыл Филипп митрополитом. Последней каплей, переполнившей чашу царского терпения, было открытое обличение, произнесенное в Успенском соборе. Восемь месяцев мстительный царь копил зло и вел следствие, а потом в том же Успенском соборе опричники сорвали с Филиппа митрополичье облаченье, метлами вытолкали из храма, бросили в дровни и отвезли в Богоявленский монастырь в темницу. Если кому интересно, ехать было недалеко: Богоявленский монастырь располагался на углу нынешнего Богоявленского переулка и улицы Никольской. Потом непокорного митрополита заточили в тюрьму Тверского Отроч-Успенского монастыря, куда к нему не в страшном сне, а наяву явился по приказу царя Малюта Скуратов и собственноручно удушил.