Книга о красивой жизни. Небольшая советская энциклопедия

Заказ был выполнен, но по залу потекла информация, что вон те могут накормить полресторана черной икрой.

Мы были уже хороши с коньяка, поэтому от души кормили всех подсаживающихся к нам этой икрой и коньяком. Нам очень понравилось в ресторане «Москва», и мы решили ходить сюда и в другие рестораны как можно чаще, хотя бы еще раз в жизни.

Кафе «Отдых»

Интересно, зачем на углу улицы Горького и Советской площади, на одном из самых бойких углов в центре Москвы стояло это заурядное кафе? Впрочем, тот же вопрос возникал и в дорогущем Столешниковом переулке: зачем здесь между роскошными магазинами разместился самый простой продмаг и примитивная булочная?

По-видимому, считалось, что везде и всюду должно быть все. И простенькое кафе «Отдых» так же необходимо, как открытые купальники на Чукотке, Башкирский театр оперы и балета, тир ДОСААФ в тайге и многое другое, делавшее страну однообразной от балтийского берега до тихоокеанского.

Тем не менее, мы любили это кафе — за транспортную доступность, небольшие очереди, неприхотливость меню и низкие цены.

«Север»

Когда я был молодым, мне тоже было двадцать шесть лет.

Шальные мы были, угорелые. Ведь еще никакой борьбы с алкоголизмом, и все разрешено, что не вредит государству. И полная свобода ничего не делать за сто в месяц (а кто делает — либо карьерист, либо тайный враг). Как говаривал один циник в нашем отделе: «За такие деньги я даже на диване валяться не буду».

Эта история вспомнилась мне вот почему.

Сидим мы как-то супружеским образом в Монтереевке, едим барбекю — калифорнийские шашлычки — и запиваем это дело тихим шабли.

— Помнишь, в «Казаках» у Льва Толстого Ерошка за ночь сожрал целого жареного барана и выпил ведро вина?

— Это даже у них считалось какой-то мужской доблестью — столько есть и пить.

— Это — доблесть любого мужчины в любом народе.

— Дикие вы какие-то, мужики.

(Сейчас бы выпить.)

(А тебе всегда мало.)

— Это не всегда признак доблести (у нас ничего не осталось?).

— Ну почему вы никогда не хвалитесь, сколько раз в год жене цветы подарили (только попробуй тронуть заначку!).

— Ты б еще маму вспомнила (надо же, как приперло! — а нечего. Что ж делать-то?).

— И почему это секс так менее для вас привлекателен?

И тут я поплыл в воспоминаниях перед открытым компьютером.

Заполярный июль. Лабытнанги. Западный берег Оби недалеко от ее огромного эстуария. На другом берегу — Салехард и Приполярье. Мы, три участника экспедиции неизвестно зачем и куда, сидим на рюкзаках и пьем пятидесятишестиградусную водку воркутинского разлива. Завтра утром отходит поезд на Москву, точнее, четыре вагона, которые, преодолев Уральский хребет, в Сейде выйдут на знаменитую зэковскую трассу Ленинград-Воркута и будут прицеплены к московскому экспрессу.

Это завтра может быть без нас. Скорее всего, без нас. Потому что в кассе — многосуточная рукописно-живая очередь и «билетов нет».

Мы сидим под рестораном «Север», хотя точно так же могли сидеть и под рестораном «Березка». А больше в Лабытнангах нет ничего — только зоны.

В Тюмени Ваня Гонтарь, выпускник экономфака Львовского университета, говорил нам:

— Приедете в Лабытнанги — идите в «Север» или «Березку» и у любой официантки спросите меня: все для вас сделаю.

Хорошо ему было так говорить.

Времени уже одиннадцать ночи, а оба ресторана на здоровенных замках. Да какая там ночь!? Солнце зацепилось за покосившийся забор и висит, истомленное, вверх ногами.

Наконец появилась девушка со связкой ключей. Мы вошли вслед за ней.

— Ресторан не работает!

— Нам Ваню Гонтаря.

— Не знаю такого!

— Да он говорил, что его тут все знают, из Львова…

— А, Ванька Ебарь! Он здесь всех баб перетрахал. А ведь женатый!

— Вы нам поможете его найти?

— А зачем он вам нужен?

— Мы с ним в Тюмени договорились встретиться в Лабытнангах.

— Так вы москвичи?

— Ага.

— Так бы сразу и сказали: Ванька предупреждал о вас.

— А где он сейчас?

— Да, с одной. Не беспокойтесь. Располагайтесь. Пить будете?

Пока мы хлебали принесенную бутылку водки под какие-то странные консервы — «стерляжьи молоки в масле», появилась вторая официантка, гораздо привлекательней первой, но и первая — ничего себе, нормальная. А с ней — девочка лет десяти-двенадцати.

Дверь в ресторан задвинули стулом. Да, о ресторане. Обыкновенная столовка с пластиковыми столами и дюралевыми стульями. Единственное украшение стола — солонка. Водку пьем из стаканов, все алюминиевые вилки погнуты. Сначала к водке был подан здоровенный арбуз.

— Девочки, у нас экспедиция кончается, с деньгами напряженно.

— Не беспокойтесь. Ванька нам рассказывал о ваших приключениях в Тюмени, как вы весь московский цирк и театр Гоголя перетрахали — это правда? А в Москве этого сделать было нельзя?

Девочки налегали на нас грудями, а мы налегали на водку. Довольно быстро мы смикитили, что, несмотря на все ванины усилия, город страдает без свободных мужиков.

Вдвоем официантки вынесли огромный поднос с дымящейся грудой мяса.

— А это наш дедушка-олень!