Книга о красивой жизни. Небольшая советская энциклопедия

Это был уже угар перестройки: на тесной сцене какая-то фря, вся в макияже толщиной с палец по самое не могу, изображала мини-стриптиз в рюсском сарафан’е и под красным знаменем, официанты не столько обслуживали, сколько вкрадчиво предлагали черную икру и командирские часы Чистопольского завода. Выглядело все это рвотно.

А после отцовского юбилея, в конце которого большинство гостей забыло, зачем оно вообще здесь и как сюда попало, я пообещал себе не устраивать никогда ничего подобного.

И это обещание выполнил.

В свой юбилей я ранним утром вышел из поезда в Харькове. Несмотря на обещание, никто меня не встретил, куда и как ехать я не знал, все знакомые мне харьковские телефоны отвечали ровным молчанием. Я все-таки установил кой-какие связи с этим жарким для середины сентября миром; было обещано, что меня найдет машина в указанном мною месте, и я отправился в парк Шевченко. Со мной была бутылка «Мартини бланко» и пара рублей, на которые я купил к итальянскому шедевру несколько бутылок местного «Жигулевского».

Солнечные блики сквозь трепещущую листву дубов и кленов, стайки студенток с задорными попками, обтянутыми мини-юбками, невнятный шум большого и малознакомого города, слезной чистоты вермут «Мартини бланко» — я плыл по кайфу и менее всего желал, чтобы меня нашли и увезли на какую-то конференцию. Я плыл в мечтах о прошлом и воспоминаниях предстоящего, чего же это я там хотел.

И в этом прекрасном позабытьи мира, никем и ни во что не поставленный, не знающий стойла, пойла и кайла, я провел изумительный юбилей.

И в нем не было никакого «Славянского базара» и его дорогого многолюдства.

А устроители конференции меня все-таки вычислили и поймали и чуть весь кайф не поломали, но друзья-коллеги этого не допустили.

«Савой» — «Берлин» — «Савой»

С Министерством морского флота и Центральными банями этот ресторан составлял единое целое — и не только архитектурное. Когда при Андропове начались повальные облавы по кинотеатрам, баням, магазинам, ресторанам и пивнушкам, при первой же облаве было поймано в Центральных банях несколько членов коллегии Министерства морского флота и куча всяких мелких начальников (к людям подходили товарищи в штатском и вежливо спрашивали: «а почему Вы не на работе?», и если ответ был неудовлетворительным, то люди и теряли эту работу, да еще с почти волчьими записями в трудовой книжке: «Уволен за прогул»). Что касается «Берлина», то два высокопоставленных протокольных чиновника этого Министерства пришли в Первый отдел и прямо спросили товарища Родина, начальника этого отдела: «Мы только что подписали важное соглашение со шведскими официальными лицами и у нас запланирован протокольный обед в рабочее время в „Берлине“. Имеем ли мы право пойти на него и можем ли там немного выпить?» Товарищ Родин дал разрешение, но, когда через два часа ответственные чиновники вернулись в свои кабинеты, там их уже ждал неприятный сюрприз в виде приказа об увольнении за пьянство в рабочее время.

Интересные времена бывали в Совке!

Попасть в «Берлин» всегда было очень тяжело и приходилось выстаивать порой безнадежно долгую и унизительную очередь, суя в лапу швейцару и дико озираясь в зале — почти половина мест пустовала. Впрочем, эта практика была повсеместной: брать мзду за вход независимо от того, есть места или нет. Понять эту традицию просто невозможно и приходилось мириться как с нормой.

Публика в «Савое-Берлине» была достаточно чопорной, попадались даже иностранцы, но понемногу, кухня же — европейская, добротная, но ничем не выдающаяся.

В нашей семье довольно долго жили увесистые, не то мельхиоровые, не то серебряные суповые ложки, пара вилок и пара ножей с изящной гравированной вязью «Украдено из ресторана „Савой“». Разумеется, никто этих ножей-вилок не крал, а просто бабушка моя Ольга Михайловна работала в «Савое» бухгалтером, и однажды там была произведена смена столовых приборов на более современные, старое же и разрозненное было не то продано за бесценок, не то роздано персоналу. Но каково было есть из приборов, на каждом из которых — на вилках, тарелках, рюмках, скатертях, на всем, кроме салфеток, было выгравировано или вышито — «украдено из ресторана „Савой“»!

«Будапешт»

В фешенебельных Петровских линиях мягким покоем, вальяжно и сыто, лежал «Будапешт». Общий зал похож был на партер театра, окруженный ложами и бельэтажем. Это сравнение усиливалось из-за старомодного пыльного плюша в отделке интерьера. В «Будапеште» хоть и танцевали, но приходили сюда ради кухни, отменной и необычайно сытной, а также во имя коллекции классных вин — венгерских и отечественных, порой весьма редких.

Знамениты были здесь также торты и прочие сладости.

Были у ресторана и другие залы — «Белый», «Сегедский», «Балатон», используемые под банкеты, протокольные мероприятия и для других сепаратных целей. Попасть сюда можно было только днем.