Книга о красивой жизни. Небольшая советская энциклопедия

В добавление ко всему этому — не более ста грамм водки на нос. Я беспощадно вылакал и свои, и девушкины граммы, запивая свое горе беспородной минералкой, и с тех пор в питерские кабаки — ни ногой, только по пивнушкам.

Да, а с той пассией — расстался: нельзя быть столь требовательной в условиях развитого дефицита, не время.

«Загородный»

Не доезжая до туннеля под каналом, отделяющим прогрессивное человечество от всемирно-исторического Тушина, в непосредственной близости от Курчатника с его рассеянной радиацией, находился ресторан «Загородный».

Славился он своей «дикой» кухней, лосятиной, кабанятиной, изюбрятиной и прочей скотинятиной и дичатиной. И всем бы это было хорошо, кабы не качество этих диких мяс. Как уж они там ухищрялись испортить и завонять все мясо, не знаю, но только каждый раз и всех поголовно несло после «Загородного» чуть не с кровью, а по поводу медвежатины официантки даже сами каждый раз предупреждали:

— Может, что-нибудь другое? Медвежатина у нас сегодня не того.

И не спасала вас от сильнейшего поноса даже изумительная по объему порция свежей таежной брусники.

«Русалка»

В саду «Эрмитаж», потрясавшем москвичей инженерными причудами в начале века, напротив МУРа и кремлевского гаража, существовал рыбный ресторан «Русалка». Не мог он конкурировать с «Якорем», несшем на себе неувядаемые традиции еврейской кошерной кухни, но брал другим — здесь был замечательный «пиратский» интерьер, а, главное, — играли восходящие группы советской эстрады. Это был редкий случай именно восходящих, а не нисходящих карьерных траекторий, а потому здесь как-то не танцевалось, больше слушалось.

«Кавказский» в ЦПКиО

Чего в том месте от парка, культуры и от отдыха? Только в кино, в разных там «Сердцах четырех», «Вратаре», «Весне» и фильме про Лемешева с участием Лемешева идеи парка, культуры и отдыха просматривались, а, так, по жизни — девушку с веслом перед входом в парк в мое время уже сняли с работы и отправили на пенсию, вместе с ее автором, Иваном Шадром; в избах и верандах-читальнях сидели только окаменелости уходящей эпохи; в шахматы играли только за деньги, в теннис и настольный теннис — конечно, также только за деньги; танцплощадки превратились в блядоходы с побоищами, раз в год разнузданные десантники устраивали тут свои пьян-пьянущие сходки, на 9 мая ветераны растравляли здесь свои раны, а все остальное время народ гудел. Были здесь и пивнушки во главе со знаменитым «Пльзенем», автопоилки с безнадежно длинными очередями, и море ресторанов — «Времена года», «Лето» и самый шумный из всех «Кавказский», где давно уже не пахло шашлыками, народ приносил все свое с собой — и выпивку, и закуску, и баб. Здесь, у освежающего и хоть немного отрезвляющего края воды, мы, помнится, любили посидеть смурным летним предвечерним временем: закажешь для приличия двести грамм коньячку (на троих) и минералки, достанешь спиртяшки, слегка польешь им дефицитные охотничьи колбаски — те займутся дьявольским уютным синим огоньком, хлопнешь из граненого стакана, чокнувшись с приятелями чистым неразбавленным звоном, закусишь горящей и шипящей колбаской, зажуешь зеленым лучком. Замнешь хлебушком — «какую страну просрали!» — и пойдет бесконечный разговор о досоветской и никогда не существовавшей, кроме нашего разгоряченного трепа, стране, пока не подвалит наряд милиции.

— А чего это вы тут делаете?

— Да, вот, коньячком балуемся, товарищ старший раздолбай!

— Ну, смотрите, уже семь часов было, как бы я вас за распитие в общественном месте.

— Так ведь ресторан…

— Вы мне-то хоть не заливайте, давайте-ка отсюда, пока я вас в отделение не забрал.

И мы бредем парком, культурные и отдохнувшие.

«Турист»

На Ленинском проспекте, напротив Трансагентства и загораживая собой часть ВЦСПС, стоит невзрачный серый небоскреб гостиницы «Турист», а в нижних этажах — ресторан, почему-то облюбованный первыми новыми русскими и первыми рэкетирами, что, строго говоря, почти одно и то же.

Здесь мы сыграли свадьбу моей дочери, прежде чем родители жениха успели эмигрировать в Израиль, а я — в Америку. Один из эпизодов этой свадьбы убедил почти всех гостей — из этой страны надо сматываться. Кто-то попросил оркестрантов исполнить нечто любимое, вовсе не сугубо еврейское. «Жидам не играю!» — заявил лидер оркестрика. Дело чуть сразу же не дошло до кулаков: евреи — народ южный, горячий, научившийся костылять арабов и прочую шваль. Свадьба вовсе не пришла в уныние, но многих заставила задуматься и разъехаться.

«Нескучный сад»

У метро «Ленинский проспект» на улице Орджоникидзе в двухэтажном панельном здании, напоминающем простотой форм бройлерную (а, может, это и была бройлерная?) располагался ресторан «Нескучный сад».

Удивительное место.