Книга о красивой жизни. Небольшая советская энциклопедия

А тут вдруг я из всех сортов „Камю“ нашел вот этот, понюхал, принял и сразу узнал ту „конину“, что так круто изменила мой жизненный выбор».

И он влил в себя последние остатки своего воспоминанья.

В одну сторону

— Ну, здравствуйте. Мое место четырнадцатое. Это нижняя полка?

— Верхняя. У меня тринадцатое.

— Везет же людям! Вы, простите, до конца, до Минвод?

— Нет. Я в Мончегорске схожу.

— Будьте любезны, привстаньте, я свой чемодан под вас подложу. Вот, спасибо! А вы, девушка, куда?

— В Самару.

— Домой?

— Домой.

— А вы, бабуля? О, кажется, тронулись! Это ваши внуки, бабуля?

— Дети.

— Билетики приготовьте! Постель брать будете?

— А чай когда будет?

— После Смоленска. А что, мелких нет? Тогда ждите сдачу, пока со всего вагона соберу. В туалет только после санитарной зоны, за Петушками.

— Прямо с работы, голодный, как черт. Вы позволите мне тут с краю? Да вы не уходите, не уходите! Что это мне там наворочено? Так, яйца: это круто. Котлеты. Ух, теща делает — духовитые, так, малохольные, опять эта полтавская. Ну, что ж мне одному, давайте вдвоем.

— У меня кура, картошка вот отварная, в мундирах, лещ, сам вялил.

— Непогано. Девушка, а вы будете? Бабуля, полпальчика. Да вы не стесняйтесь!

— Ну, поехали!

— За здоровье!

— О, «Серп и Молот»! Уже два километра проехали!

— Меня Виктором зовут.

— Сергей. А вас?

— Надя.

— А вас, бабуля?

— Настасья Филипповна, какая я тебе бабуля? Ты, чай, старше меня будешь!

— Это от бороды так кажется. Ну, за знакомство!

— У меня тушенка есть, и помидоры, и еще компот вишневый.

— Так, что ж ты, Надюш, молчишь? Мечи свою тушенку. Настасья Филипповна, а вы чего стесняетесь? Да берите ее руками. Эх, сольцы не хватает.

— Как не хватает, а это что?

— Ну, живем! Надя, Настасья Филипповна, за вас, за прекрасных дам, так сказать. И локоток навытяжку. Поехали!

— Быстро мы ее уговорили.

— Так вот и следующая. Кока-колой забивать будете? А дамы? А пивом?

— Что это мы все на вы? Вон, уже Мытищи, а мы все на вы.

— И правда, Виктор, а вы, то есть ты — не горячишься?

— Поздно выпитая последующая напрочь губит предыдущую.

— Пойдем покурим.

— Это можно. Сейчас добьем эту в два приема — и на перекур.

— Поехали!

— Да вы уж давно едете.

— Настасья Филипповна, не боись. А, вы, кстати, в кино не снимались? Что-то мне ваше имя хорошо знакомо. Или, может, по телевизору?

— «А ну-ка, девушки, я сама» — про секс по телевизору.

— Надюш, а вы курите?

— Чай будете?

— А как же! Сколько нас? Тогда шесть. И еще три, потом.

— Не, я не пью.

— Тогда еще два, но потом.

— Сейчас Бологое будет. Надо бы пивка взять.

— И еще пару водовки, а то у меня кончается.

— У меня еще есть. Но взять надо бы.

— Мужик, это путем. Я таких уважаю. Ты сам-то откуда?

— Свой. Из бывших еврейцев. Теперь мы — караимы. Домой еду, в Ташкент. У меня деда репрессировали, зазря — думали, что крымский татарин, а он караимом оказался.

— А какая разница?

— Татарам вино нельзя. А нам можно.

— Впервые слышу о таком народе. У вас, что АССР своя была или округ национальный?

— А черт его знает. Я в Ташкенте родился. Темнеет как быстро!

— Да. Ая с «Красного пролетария». Может, слышал?

— Вроде. Надо бы Надю уговорить покурить.

— Это не по моей части.

— Куда-то подъезжаем.

— Мценск. Тут антоновка моченая — лучшая в мире.

— Так я четыре пива беру, а ты пузырь.

— Два, а то ночью — где ж ее прикупишь?

— Я в Янауле знаю магазин — 24 часа, и всего пять минут туда-пять обратно.

— А мы когда в Янауле будем?

— Часа в три ночи, если не опоздаем.

— А мы не опаздываем?

— Товарищ проводник, насколько мы опаздываем?

— На пять. Стоянка будет сокращена, не разбегайтесь.

— За билеты берут — бешеные бабки, а порядка как не было, так и нет.

— Вот этого, говорят, скоро скинут — порядок начнется.

— Как же. Можно подумать, от него что-нибудь зависит. Тут, брат, такая мафия — мало никому не покажется. Ты где служил?

— В Североморске.

— То-то я смотрю — чего ты такой весь из себя лысый? А я в Забайкальском. Вот где рыба-то настоящая. Хариусы, таймени с меня ростом.

— Хорош заливать-то.

— Да мы в химроте, знаешь, всего два запала — и вся рыба наша. Только успевай собирать, пока она в Китай кверху пузом не уплыла.

— Интересно, чего они шебуршатся там? Надюш, можно?

— Конечно, конечно. Мы уже переоделись.

— Приготовьте документы и вещи для досмотра, заполните декларации!

— А, что — уже Казацкая Лопань?

— Ща погранцы пойдут, надо срочно допивать, а то опять приебутся: «контрабанда».

— Так у меня ж заначка.

— Давай, давай, наливай быстрей! О, уже в соседнем купе. Ну, будем!

— Бабуля, Настасья Филипповна! Вставайте, шмон, пограничники.

— Что, Выборг?

— Само собой.

— У вас паспорт просрочен.

— Как просрочен? Как просрочен? Вот же вкладыш.

— А, да, действительно. Сколько валюты везете?

— Какой валюты?!

— Российской, не американской же!

— Да какая ж это валюта! Рубли ведь!

— Для вас, может, и рубли, а для нас — валюта. Больше одной тысячи нельзя. Постановление Верховной Рады от вчерашнего числа.

— Да что ж я с одной тысячей делать буду? Мне ж за койку платить надо? Надо. А жрать? А это самое? Я ж в отпуск еду.

— Это меня не касается.