Книга о странных вещах

— Я тоже, — сказал Сталин. — Но если бессонницей страдаешь, «Капитал» — самое то. За неделю от бессонницы избавляешься. Помню, Молотов мучился, я ему Маркса из своей библиотеки дал, так через неделю спал как сурок, однажды даже встречу с Риббентропом проспал. Но ведь есть и хорошие книги, товарищ Мао. Ты мою работу «Вопросы языкознания» читал?

— Два раза, — сказал Мао. — Очень хорошая книга.

— Почитай еще раз, — посоветовал Сталин, — если, конечно, с того берега вернешься. Как у нас, русских, говорят, долгие проводы — лишние слезы?

— Вот это правильно, — обрадованно крикнул Чапаев, торопливо наполняя бокал до краев. — Ну за то, чтобы плылось хорошо и волна не мешала!

Кадык на его горле задергался. На усах осталась красная пена, словно Василий Иванович только что врагу горло перекусил.

Берия напялил на нос пенсне, долго и внимательно разглядывал Чапаева, потом бросил пенсне на стол и что-то пробормотал по-грузински.

— Конечно, это не Куру переплыть, — сказал Сталин. — Но ты, Лаврентий, говори по-русски. Товарищи тебя не понимают. Тебе бы понравилось, если бы мы с товарищем Мао говорили по-китайски?

То, что Сталин может говорить по-китайски, немного смутило верного подвижника, и он нервно забарабанил пальцами по столу. Хотя ничего удивительного в том не было. Тот, кто разбирается в вопросах языкознания, вполне мог говорить по-китайски. Сам Берия в языкознании был небольшим специалистом, он даже говяжий язык от свиного отличал с трудом.

Чапаев поставил бокал на стол, потер руки и потянулся за маузером.

— Пистолет-то тебе зачем? — удивился Калинин. — Ты ж, Вася, вроде в заплыв собирался?

— А как китайскому товарищу станет нехорошо? — Чапаев сунул маузер за пазуху. — Река-то вон какая широкая! Не дай бог, судорога случится, как у меня на Урале, тут я ему и подмогну.

— Как же ты ему подмогнешь? — еще больше удивился Калинин, и даже бородка его клинышком встала.

— А тем и подмогну, — весело подмигнул Чапаев, — что мучиться человеку зазря не дам. Горький что писал? Сострадание к человеку должно быть. Сострадание!

Он весело хлопнул председателя Мао по спине:

— А как у вас, товарищ, крокодилы в реке не водятся?

— Не водятся, — недовольный фамильярностью красного командира Мао освободил плечо от его тяжелой руки. — С ними давно уже справился великий китайский народ. Он такой великий, что крокодилов на всех не хватило.

— Это хорошо, — с расстановкой сказал Чапаев. — Это просто замечательно, а то я ненавижу, когда за мной какая живность гоняется. Ну с богом? Ты, Михал Иваныч, пока мы с китайским товарищем брассом заниматься будем, орденки мои и сабельку посторожи. Приглядывай, а то вон у того стола, — красный командир показал на веселого от китайской водки маотай Линь Бяо, — чисто бандитские морды сидят. За товарища Сталина я ручаюсь, а этот запросто спереть может.

— Лаврентий посторожит, — сказал Сталин, неторопливо доставая трубку из нагрудного кармана. — За него не беспокойся, у него самого орденов куча. А сторож он хороший — если что, руку оттяпает по самое не хочу. Плывите уж, а то товарищ Мао уже гусиной кожей покрылся, замерзает человек.

Мао подошел к самой воде и принялся выполнять упражнение цапли, готовящейся к утренней охоте.

Некоторое время Чапаев изумленно смотрел на него, почесывая грудь через расстегнутый ворот нательной рубахи, потом сказал:

— Ну, народ! Простой лезгинки сплясать не может! Вот у меня в дивизии был грузин Авто Кантарадзе! Вот тот плясал! Ох и плясал! Один раз его на расстрел беляки повели, так он лезгинку заплясал, а пока они на него глазели, Авто боком, боком — и ушел от пули. А этот… Нет в нем душевной бодрости, вялость одна! Прям лебедь умирающий!

— Этот… Кантарадзе… он из Гори был? — спросил Сталин.

— А черт его знает, — простодушно признался Чапаев. — Я как-то не спрашивал, а потом и не у кого стало — зарубили нашего Авто в отчаянной сабельной рубке.

— Лаврентий, — сказал Сталин. — Надо выяснить судьбу семьи героя Гражданской войны Авто Кантарадзе. Вдруг у него остались дети?

Берия заглянул в засаленную записную книжку, долго листал ее, потом хмыкнул и сказал:

— Этот самый Кантарадзе, товарищ Сталин, родственник эмигранта Жвании, а тот активно выступал против установления советской власти в Грузии.

— Вот-вот, — кивнул Сталин. — Я и говорю, надо посмотреть, может, дети остались или другие родственники.

Чапаев зашел в воду по колено и бодро крикнул:

— Холодная, ч-черт!

— Это хорошо, — сказал Калинин. — Значит, раки есть!

— А вот Мао выловим, как потонет, тады и посмотрим, сколько их здеся, — пошутил Чапаев и плеснул себе в лицо водой из реки. — Освежительно!

Плеснул еще раз, повернулся к Мао и требовательно спросил:

— Так мы поплывем, али ты танцевать наладился?

Мао опустил ногу и вошел в воду. Некоторое время он шел по мелководью, пока не оказался в воде по пояс. Он опустил руки в воду. Со стороны не очень было понятно, что именно он делает, но Чапаев одобрительно сказал:

— Соображает! Главное, чтобы низы к водичке привыкли, тогда она теплее кажется.