Книга про Иваново (город incognito)

Согласно древнему заклятию, все кошки обязательно должны были быть сосчитаны, иначе могло случиться что-нибудь страшное, а что именно страшное – мама с дочкой не знали.

И вот однажды они зазевались, и один котяра остался в тени.

Приходят к садику, а там толпа – и взрослые, и дети в разноцветных шапочках, но с одинаковым выражением на озадаченных лицах.

Садик находился за решетчатым забором, в котором каждое утро отпирали калитку, но теперь калитка куда-то исчезла – ее как кошка языком слизала!

Была и сплыла – теперь не зайдешь. Даже директор детского сада Анастасия Пеликановна и дворник Рафаэль не могут зайти.

Чей-то отважный папа попробовал сверху перелезть через ограду, но порвал брюки и спрыгнул обратно.

Хотели уже вызывать МЧС.

Мила с Василисой пошли вдоль забора, решив, что калитка, вероятно, съехала немножко в сторону, как пряжка на поясе.

Когда они трижды обошли вокруг садика, а калитки не нашлось, Василиса догадалась:

– Мама, я знаю! Мы, наверно, кошку какую-нибудь не сосчитали!

– Может быть и так, – сказала мама строго.

Они вернулись назад и стали по дороге проверять всех кошек: двух серых – у помойки, одну – на козырьке у третьего подъезда в тети-Нинином доме, Барсика – в песочнице.

– Мама! Смотри! – Васька показывала пальцем вверх.

На канадском клене, в развилке ветвей, полеживал серый пятнистый кот. Он нарочно забрался так высоко, чтоб его не заметили, и, сладко зажмурившись, наблюдал происходящее с благодушным терпением, которое ему ничего не стоило.

– Пятый? – спросила дочка.

– Пятый, – кивнула мама.

В тот же момент со стороны детского сада послышались радостные возгласы – это в заборе появилась калитка! Дворник Рафаэль отодвинул засов, и родители наконец-то смогли отвести детей в сад и отправиться на работу.

А пятнистый котяра спрыгнул на землю и, помахивая пепельно-пушистым хвостом, побрел по своим кошачьим делам.

Васька от мамы получила за догадливость мороженое крем-брюле и пачку орехов.

Хорошо жить в Иванове!

Приезжайте к нам!

ГОРОД-ЗАГАДКА, ИЛИ 1000 ИСТОРИЙ. БЛОК 4

Проклятие фараона

Настоящее искусство всегда футуристично.

Педро Альмадовар

Жители пирамиды давно мертвы, но сама пирамида еще жива – она прислушивается к шороху ящериц, переползающих по стене – от трещины к трещине, к вою шакалов.

Шакалы говорят: это мы, шакалы.

Ящерицы говорят: это мы, ящерицы.

Коршуны в небе высматривают добычу: это мы, коршуны.

Пирамида молчит. Посреди пустыни она возвышается безмолвнее песков, и застывшая азбука, выбитые в камне цепочки иероглифов никуда не ведут, бесполы и беспомощны оттого, что некому их прочитать.

Пирамида ждет, ее слова всемогущи – куда сильнее, чем ядерное оружие, сильнее времени, – они были способны превратить планету в Сад, цветущий Эдем, – но жители пирамиды мертвы заслуженно.

Аробаговарх!

Хравогабора

Я люблю непознанный, упрямый мир.

Опасные связи

Это дерево кашляет – чахоточно-надсадным, коротким кашлем. Может, показалось? Но через минуту звук повторяется.

Я оглянулся. Дерево как дерево. Пошел себе дальше, но снова почувствовал то же напряжение, мне нужно оглянуться, иначе – не знаю… – как будто за мной бежала собака и могла укусить.

Обычное дерево! Но стоит отвернуться, и оттуда что-то тянется.

Ни за что не поверю!

Я замер на месте, делая вид, как будто рассматриваю с берега воду, а дерево – сзади. Бытие обострилось. Я мигом проветрился от всего наносного, что тиной засело у меня в мозгах, забило мне голову, а тут я оказался один на один с текущим моментом, прикованный к нему всеми органами чувств, – тело встрепенулось: ведь только что ему, в сущности, не на что было смотреть, нечего слушать, да и шел я, в общем, без какой-либо четко намеченной цели, и вдруг так вляпался… как в паутину!

А вокруг – никого. Воздух напрягся. У меня неприятно засосало под ложечкой – а вдруг все серьезно?

Ни за что не поверю!

Дело было в парке, в нескольких шагах от лодочной станции, но людей рядом не оказалось, даже рыбаков – плохая погода, затяжной дождь только-только прекратился.

Глядя на реку, но думая, конечно, исключительно о том, что происходит позади, я считаю секунды, время тянется медленно, а сам как рыбак: клюнет, не клюнет? И что я ловлю? А вдруг слишком рано?

Но я его выманил!

И когда повернулся, дерево стало ко мне чуть ближе, на несколько метров, чем находилось. Словно перепрыгнуло! Или переплыло, рассекая сушу, подобно лодке поверхность реки, то есть также бесследно, потому что, возможно, дерево землю под собой ощущает именно как воду.

Во мне что-то топкое – и ходит, как кочка: провалится, вернется – ее кто-то пробует. Тот мир сквозь этот: если хочешь, то вот я… Гипноз оплетает – мне даже приятно; как женские руки…

Но я их смахнул!

И уже удаляюсь – поспешными шагами, набираясь храбрости.