Но увы, иудеям времен Амоса нечем хвалиться перед презираемыми ими израильтянами – они и сами не сохранили чистоты веры, и за это удостаиваются сурового пророческого обличения. Позднее – в конце VIII века, быть может, под впечатлением от гибели Северного царства – иудейский царь Езекия произведет культовую реформу. Это будет попытка очистить иерусалимский яхвизм от всего наносного: «Он отменил высоты (במוח балют), разбил статуи (מצבוח маццевот), срубил дубраву (ז1שךה< ашера) и истребил медного змея» (4Цар 18:4. Ср. 3 Цар 14:23). Если бы до этого с культом все было в порядке, нечего было бы рефор־ мировать. Мюнстерский профессор Райнер Альбертц, автор обширного и по-немецки скрупулезного курса по истории религии Израиля так характеризует религию Иудейского царства в соломонову и постсоломонову эпоху: «Установление государственного культа в Иерусалиме привело к тому, что в религию яхвизма влилась мощная струя культовых и мифологических традиций Ханаана»[292]
.Блж. Иероним, интерпретируя это пророчество против Иуды, прилагает его к христианской Церкви: согласно вифлеемскому отшельнику, сказанное «об Иуде, относится к Церкви, в которой существует истинное исповедание, и мир Господень, и видение истины. Таким образом, и она обличается за то, что презрела закон Божий и перестала исполнять заповеди Его, и всякий, преклоняющийся пред своими пороками и грехами, стал иметь богом то, чем он побежден, согласно со словами апостола Петра: “Кто кем побежден, тот тому и раб” (2 Петр. 2:19). Скупой служит золоту, обжора – чреву, сластолюбец – похоти и Веелфегору, распутная женщина, которая, живя среди наслаждений, мертва – поклоняется сладострастию»[296]
. Такая актуализация характерна не только для Иеронима. Святоотеческой экзегезе в целом свойственно прилагать сказанное пророками об Иудее и Израиле (не в последнюю очередь с пастырской целью обличения и исправления) к Церкви как «новому Израилю».Против Израиля