Книга третья: Горы и оружие

Но Кэти чувствовала, что он чем-то внутренне ранен, что за этими тревожно-странными действиями кроется еще что-то, непонятное ей.

– Не горячись, – сказала она мягко, видя признаки нечастой у Мак-Грегора взбешенности, и винтовку, и автомат, который Затко уставил Дубасу под ребра.

– Ты молчи сейчас, -проговорил Мак-Грегор. – Ни слова!

– Что это? Аллах! Что тут такое? – взревел вне себя ильхан при виде автомата, наведенного сыну в живот.

– Тут сын твой, старик, – сказал Затко.

– Замолчи, Затко, – резко сказал Дубас. – Незачем обращать это во всегдашнюю курдскую кровавую свалку. Не гневи отца.

– Аллах! Аллах!.. – Ильхан обернулся, крикнул: – Хассан! – Еще двое вышли из лимузина, тоже с винтовками, и направились к джипу. Теперь вокруг стояло уже шестеро вооруженных людей ильхана.

Кэти села в джип.

– Пропусти нас, ильхан, – сказал Мак-Грегор.

– А кто тебя держит? – язвительно сказал ильхан. – Чего боишься? Курдов боишься, да? – Это прозвучало как вызов. – Давай езжай, если ты такой храбрый…

На карте стояли гордость и престиж. Обоюдный тупик – и крайне рискованно было сдвинуться с места. Но вот Дубас спокойно сказал Мак-Грегору по-французски:

– Садитесь в джип и поезжайте. Успокойся, отец, – сказал он ильхану, велевшему уже было своим курдам отойти, рассредоточиться (что дало бы им преимущество). – Инцидент исчерпан. Ничего больше из этого сейчас не выжать.

– А что, собственно, вы рассчитывали из этого выжать? – спросил Мак-Грегор, садясь на заднее сиденье джипа. – Деньги?

Дубас пропустил оскорбление мимо ушей.

– Мы пожалели, спасли вашу жену, – сказал он надменно.

– Обманом увезли женщину…

– Это неуместные слова, – холодно возразил Дубас. – Заверяю вас, что жене вашей не грозило от нас ни малейшей опасности. – Он повернулся к Кэти: – Надеюсь, вы подтвердите, мадам Кэти, что мы обращались с вами благородно и учтиво?

– Да, это правда.

– Наши горы, – с холодной юной усмешкой продолжал по-французски Дубас, обняв жестом пустынные холмы, – побуждают нас вести себя, быть может, по-иному, не по-вашему. Так что прошу за них прощения, – сказал он с насмешливым полупоклоном. – Но я вскоре сам поеду в Европу и там, возможно, представлю вам объяснения и заглажу обиды.

Машина тронулась, и Дубас сказал вслед со смехом:

– Доброго пути вам!

Не тратя времени, Затко послал машину под гору, стремительно, как всегда. Мак-Грегор с трудом удерживался на сиденье, в одной руке сжимая винтовку, а другой цепляясь за что попало. Ему теперь хотелось одного – скорей бы все кончилось, скорей бы эти горы остались позади.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Затко не повез их прямо в Мехабад. Сперва они поднялись по черной (асфальтовой) дороге в горы; там, в пятидесяти километрах от Мехабада, наметил Таха похитить иранского офицера Размару, совершающего объезд этой дороги ежемесячно в один и тот же день и час. Затко оставил Мак-Грегоров в маленькой горной чайхане, где полковник Размара имел обыкновение завтракать по пути. Сам же Затко направился в расположенную над дорогой деревню, чтобы разыскать там сына прежде, чем тот устроит налет на чайхану с полдюжиной своих «городских революционеров», которые все были не старше двадцати одного года.

– Если без меня подъедет Размара, – сказал Затко на прощанье, – то ради бога, задержите его тут, пока не вернусь.

– А что, если ты так и не найдешь Таху? – поинтересовался Мак-Грегор. – Мы ведь не можем сидеть здесь и ждать.

– Не беспокойся. Я знаю, где он, – сказал Затко. – Пусть только Размара не садится без меня в свою машину, не едет дальше, пока я не дам знать, что взял Таху за жабры.

Затко уехал, а Мак-Грегор присел у старого соснового стола и смотрел, как жена морщится, пытаясь придышаться к затхлой духоте чайханы. Падал дождь, и от людей, стеснившихся в ее глинобитных стенах, шел пар и густой запах грузовиков, лошадей, собак, овец, тавота, табака, тушенки, подбавляясь к сложному чаду кухни, сырых лепешек и керосина.

Кэти не пробовала еще узнать у мужа, что с ним случилось, а он явно не собирался сказать сам, без ее нажима. Устав, однако, от его молчания, она спросила, что их с Затко так растревожило.

– Дубас сказал, что доставит меня в Мехабад, где ты будешь ждать. Для чего же было вам так ощетиниваться?

– Они тебя не в Мехабад везли, – ответил Мак-Грегор, не сводя глаз с двери, чтобы не пропустить прихода Размары. – Они хотели неделями возить тебя по горам с места на место, а я бы метался в розысках.

– Но зачем им это?

– Затем, что ильхан не хочет моего участия в курдских делах. Не хочет, чтобы я выполнил поручение кази.

– А что тебе поручено? Что за таинственность такая?

И он рассказал Кэти, глядевшей на него внимательно и пораженно.

– Так я и знала, – проговорила она. – Знала, что тебя опутают.

– Никто меня не опутал.

– Тогда почему же ты не отказался?

Он промолчал, и по виду его она поняла, что другое что-то угнетает его.

– А до стычки с ильханом что у тебя стряслось? – спросила она.

– Я застрелил двух турецких солдат, – ответил он.

– Застрелил? Ты?

– Да.

– Это ужасно. Но каким образом ты – и вдруг турки?