Книга третья: Горы и оружие

– Об этом Комитете я знаю, – сказал Сероглу. – Но какое вы имеете к нему отношение?

– Я уполномочен действовать от его имени, – сказал Мак-Грегор. – И я хотел бы получить документы обратно.

– А деньги где находятся, вы знаете? – спросил Сероглу.

– Разумеется, знаем, – вмешался Мозель. – И хотя документы у вас, Кемаль, но денег из фарсского банка вы не получите, не доказав прежде свои права на них согласно французским законам.

– Но с другой стороны, – возразил Сероглу, – никто не может получить эти деньги без находящихся у нас документов. Фарсский банк дал мне в том письменное заверение.

– Документы принадлежат Комитету, – сказал Мак-Грегор. – И не вижу, какое вы имеете право задерживать их у себя.

Разговаривая, они подошли к машине Мозеля, и Мозель взялся за ручку дверцы, точно торопясь уехать или желая, чтобы Сероглу поскорей перешел к сути дела.

– Передать документы мы можем, мистер Мак-Грегор, только на двух условиях, – сказал Сероглу.

– Так назовите же их, – сказал Мозель.

– Вы можете получить документы с тем условием, что любое использование этих денег должно быть одобрено правительством Турции.

– Это невозможно, – возразил Мак-Грегор. – Об этом не может быть и речи.

Будто не слыша, Сероглу продолжал:

– Мы настаиваем также на том, чтобы убийцы, застрелившие двух наших солдат на границе близ Синдоя, были переданы турецким властям в городе Сарай, где они предстанут перед судом.

Мозель встретил эти слова смехом, а Мак-Грегор покраснел.

– Курды никогда не согласятся на такие условия, – сказал Мак-Грегор, – и вы прекрасно это знаете.

Мозель открыл дверцу «ровера».

– Это ваше последнее слово, Кемаль?

– Что же еще я могу сказать? – проговорил Сероглу удрученно. Затем протянул Мак-Грегору маленькую хрупкую руку и улыбнулся: -Не будем ссориться из-за чужих денег. Я хотел бы, чтобы мой сын подружился с вашей дочерью, и хотел бы, чтобы мы встретились в семейном кругу и обсудили, как нам лучше оградить детей. Я восхищаюсь английскими методами…

– Да-да, – сказал Мак-Грегор.

– Могу я позвонить вашей жене? – спросил Сероглу.

Но Мозель не дал кончить разговор – тронул машину с места и без дальних слов выехал из ворот, небрежно помахав Сероглу на прощанье и оставив маленького полковника одного на пустом стадионе.

– Прошу прощения, что прервал ваш разговор, – сказал Мозель, направив машину по авеню Жана Жореса, – но это лучший способ вести дела с Сероглу. Он всецело преданный своему делу турок, все же остальное у него – камуфляж.

– Но почему он держался так дружески? В надежде, что ли, выудить у меня какие-то сведения?

Мозель отрицательно качнул головой.

– Сероглу хочет, чтобы его в Париже любили и уважали. Что же до тех убитых турок, то можете об этом не тревожиться в связи с Сероглу. То есть в моральном плане. В свое время Сероглу сам отправил на тот свет немало своих соотечественников… Действительная проблема ваша, – продолжал Мозель, видя, что Мак-Грегор молчит, – заключается в том, как обойтись без этих документов вообще.

Мак-Грегор понимал: Мозелю хочется, чтобы его попросили о помощи; но у Мак-Грегора как-то язык не поворачивался просить.

– Вам могли бы кое в чем помочь эти дельцы – голландец с англичанином, – сказал Мозель. – Да они почти наверняка сидят уже дожидаются у вас в гостиной.

– Не думаю, чтобы тетя Джосс их впустила, – сказал Мак-Грегор.

– Не будьте в этом столь уверены. Тетя Джосс – весьма проницательный призрак. Они хотят к вам наведаться, и на вашем месте я бы их выслушал. Они, пожалуй, гораздо больше в курсе дела, чем Сероглу.

Миновали Шатле, и группа студентов, шагавших бровкой тротуара, забарабанила ладонями по крыше «ровера», крича:

– Пресса продалась властям! «Фигаро» – газетенка фашистов!

Мозель высунул из окошка голову, спросил студентов, что они делают здесь, на правом берегу.

– Флики (Flic – полицейский, шпик, сыщик (франц., разг.)) отрезали Буль-Миш, закрыли мосты, – ответили те. -Вот мы и лаем издали.

Мозель тут же свернул в ближайшую боковую улицу.

– Я высажу вас у Нового моста, – сказал он. – Не хочу застревать в неразберихе на левом берегу. Доберетесь отсюда домой, не заблудитесь?

– Ну, что вы.

– Значит, я скажу Кэти, что дал вам направление действий.

– А разве вы сейчас с ней увидитесь? – спросил Мак-Грегор.

– Она не говорила вам? – сказал Мозель, останавливая машину и высаживая Мак-Грегора. – Я жду ее в гости в четыре часа. Хочу познакомить с моей дочерью. Вероятно, Кэти уже у меня.

И раньше случалось Мак-Грегору, придя домой, обнаруживать, что Кэти куда-то ушла, но никогда еще это не казалось столь зловещим. Опустелость старого дома сулила беду. Мрамор, орех и гранит холодно осуждали. Зачем Кэти поехала к Мозелю и почему ничего не сказала? Мак-Грегор пошел опять на улицу и, выходя из ворот, столкнулся с двумя какими-то людьми. Обратившись к нему: «Мистер Мак-Грегор», они назвали себя; это были голландец Сеелиг и англичанин Стронг – сбывалы-заморщики, визит которых предсказал Мозель.