Книга утраченных сказаний. Том I

И так случается, что десять и четыре ночи можно зреть, как плывет по воздуху барка Раны, и столько же времени нет ее на небесах. Но и в те дивные ночи, когда странствует Рана, меняет оный корабль свой вид и в сем несхож с великолепием Сари, ибо в то время как сия блистательная ладья путешествует над Ильвэ и звездами и, слепя сверканием небеса, прокладывает свой путь превыше всего, мало беспокоясь о ветрах или потоках воздуха, то барка Илинсора тяжелее и меньше в ней волшебства и могущества — потому не воспарить ей выше небес, но плыть в нижних слоях Ильвэ, проходя белой нитью среди звезд. Оттого верховые ветра время от времени тревожат и теребят ее туманные покровы, часто разрывая их в клочья, и боги обновляют их. Иногда также пробегает рябь по лепесткам Розы, и ее белые огни колеблются, подобно оплывающей на ветру серебряной свече. Тогда Рана вздымается и опускается в воздухе, и нередко можно приметить, как порой обозначается точеный изгиб светлого киля и возносится ввысь то нос, то корма. Но временами вновь покойно плывет корабль к западу, и сквозь прозрачную чистоту его оболочки видна Роза Сильпиона, а по словам иных — и фигура престарелого Уолэ Кувиона.

Поистине, предивен тогда Корабль Луны, и по Земле струятся отсветы и глубокие стремительные тени, а сияющие сны парят над миром на прохладных крылах, но к радости Лориэна примешана скорбь, ибо остались на его цветке следы падения и пребудут там вечно; и всем ясно видны они.

— Но^{[прим.19]} забежал я вперед, — молвил Линдо. — Ибо только поведал я о том, как построен серебряный корабль и как Илинсор впервые вступил на его борт — и вот боги вздымают сие судно по крутым склонам древней Таниквэтиль, распевая песни народа Лориэна, коих столь долго не слышал Валинор. На это ушло у них больше времени, нежели на подъем Ладьи Утра, и все усердно налегали на веревки, пока не явился Оромэ и не впряг табун диких белых коней — и тогда возносится судно на самый верх горы.

И вот, издали видно, как золотая солнечная ладья пролагает свой путь с востока, и валар дивятся на сверкающие пики далеких гор, на острова, что горят зеленью среди морей, прежде темных. Тогда воскликнул Оссэ:

— Взгляни, о Манвэ, ведь море сине — почти как Ильвэ, что столь любишь ты!

Ответствовал Манвэ:

— Но не Ильвэ завидуем мы, ибо море не только синее, но и серое, и зеленое, и пурпурное, да еще и дивно расцвечено пенной белизной. Ни нефриту, ни аметисту, ни порфиру, усыпанному алмазами и жемчугом, не сравниться с водами великих и малых морей, залитых Солнцем.

Молвив сие, послал Манвэ сына своего Фионвэ, что мог мчаться быстрее всех по небосклону, передать Урвэнди, дабы барка Солнца воротилась на время в Валинор, ибо хотят боги говорить с нею. И Фионвэ поспешил с величайшей готовностью, ибо давно разгорелась в нем страстная любовь к сей светлой деве, и нынешняя ее краса, краса омытой огнем сиятельной владычицы Солнца, воспламенила его пылом богов. И было так, что, хотя и без охоты, привела Урвэнди свою ладью к Валинору, Оромэ зацепил ее золотой петлей, и судно медленно опустили на Землю. И вот, леса Таниквэтиль вновь засияли в смешении злата и сребра, что напомнило всем о былом смешении света Древ. Но Ильсалунтэ бледнел рядом с ладьей Солнца, пока, казалось, вовсе не померк. Так пришел к концу первый день в мире, что был весьма долог и полон многими чудесными деяниями, о которых может поведать Гильфанон. Пока опускали Ладью Солнца, пока догорала заря над горами и гасло мерцание морей, боги взирали, как вечер сгущается над миром. Тогда предначальная тьма вновь выползла из своих укромных логовищ, но взор Варды ласкали негасимым светом звезды.

Сари опустили далеко на равнине, и, когда она села, Ильсалунтэ вознесли над самой вершиной, дабы его белое свечение осияло бескрайний мир, и так началась первая ночь. Поистине, нет ныне тьмы в пределах мира, но лишь ночь, и ночь есть не тьма, а нечто иное из-за света Розы Сильпиона.

До краев наполняет Аулэ белым сиянием судно того цветка, и множество белокрылых сурули, плавно воспаряя, медленно подымают его и водворяют среди звездных сонмов. И там неторопливо плывет оно, бледно — великолепное, а Илинсор со товарищи, воссев по краям, мерцающими веслами смело движут его по небосводу. И Манвэ подул и наполнил его ветрила, пока его не унесло далеко прочь, и удары незримых весел по ночным ветрам ослабели и отдалились.

Так впервые взошла над Таниквэтиль Луна, и Лориэн возрадовался, но Илинсор ревновал к первенству Солнца и повелел звездным мореходам уходить с его пути, а собранным в созвездия светильникам — уступать ему дорогу, но многие не пожелали, и часто он плывет, преследуя их, а малые кораблики Варды бегут перед охотником небесной тверди, не пойманы.

— И сие, мнится мне, — молвил Линдо, — все, что могу я поведать о создании тех чудесных кораблей и начале их странствий по воздуху^{[прим.20]}.