Книга утраченных сказаний. Том I

Полету Соронтура и новостям, которые он принес, не суждено было сохраниться. Сильное впечатление производит его рассказ о пустых дрейфующих кораблях, «иные из которых пылали ярким пламенем»: отсюда происходит сожжение Фэанором кораблей тэлэри в Лосгаре (Сильмариллион, с. 90) — где, однако, причины этого поступка более очевидны. Здесь ясно выражено, что второе жилище Мэлько в великих Землях — вовсе не Утумна, равно как и то, что жилище это находилось в Железных Горах (см. с. 149, 158). Название Ангаманди — «Железные Преисподни» — уже появлялось в Утраченных Сказаниях в чрезвычайно странном рассказе о посмертной судьбе людей (с. 77). В последующих вариантах говорится, что Ангбанд построен на месте Утумно, но еще позже они снова отделились друг от друга, и по Сильмариллиону Ангбанд существовал еще до пленения Мэлькора (с. 47). В комментируемом повествовании не объясняется, почему «никогда боле не отворится ему Утумна» (с. 176), хотя это произошло, без сомнения, потому, что Тулкас и Улмо разрушили ее врата и нагромоздили над ней груды камня (с. 104).

Следующая часть (с. 177 и далее) позволяет пролить свет на ранние представления отца о могуществе великих валар и его пределах. Так, показано, что Йаванна и Манвэ (которому эту мысль внушила Йаванна?) видят, что валар поступили дурно или, по крайней мере, не смогли выполнить все замыслы Илуватара («…мыслю я, что сие [время тьмы] не без воли Илуватара»): здесь ясно выражено представление об «эгоистичных», поглощенных собой богах, которые заняты лишь своими садами и творениями, предоставив «мир» самому себе. И понимание этого — одна из основных причин создания Солнца и Луны, которые должны освещать не только «благословленные королевства» (это выражение впервые появляется именно здесь, см. с. 182), но и темные земли. От всего этого в Сильмариллионе (с. 99) осталось лишь упоминание:

«То сделали валар, вспомнив в сумерках о тьме в землях Арды; и ныне решили они принести свет в Средиземье, дабы сей свет помешал Мэлькору творить злодеяния».

В раннем повествовании весьма интересно также «теологическое» рассуждение о том, что, вступив в Мир, валар будут связаны с ним (с. 182), ср. Сильмариллион, с. 20:

«Но поставил им Илуватар условие, или потребовала того их любовь, дабы сила их отныне была связана и ограничена Миром и пребывала там вечно, пока мир не исполнится, и чтобы стали они жизнью мира, а он — их жизнью».

В нашем рассказе это условие явственно выражено как физическое ограничение: кроме Манвэ, Варды и сопутствовавших им духов, странствовать над Вильной не может никто из валар, хотя они и могут двигаться с огромной скоростью в более низких слоях воздуха.

Из абзаца на с. 178, где сказано, что Улмо, несмотря на свою любовь к солосимпи и скорбь из-за резни, не гневался на нолдоли, ибо он «предвидел больше, нежели остальные боги и даже великий Манвэ», видно, что забота Улмо о судьбе изгнанных эльдар — играющая такую важную, хотя и загадочную роль в развитии повествования — присутствовала с самого начала; равно как и мысль Йаванны, выраженная в Сильмариллионе (с. 78):

«Даже для тех, чье могущество уступает лишь мощи Илуватара, есть нечто, что могут они создать однажды и только однажды. Свет Древ вызвала я к жизни, и в Эа я никогда боле не сотворю подобного».

Упоминание Йаванны о появлении Волшебного Солнца (за что вечером поднимают тосты в Домике Утраченной Игры, с. 17 и 65) намеренно выглядит здесь таинственным.

Позднейшие упоминания о том, как Лориэн и Вана тратили свет, без пользы изливая его на корни Древ, отсутствуют.