Книга величиной в жизнь. Связка историко-философических очерков

Нам известно одно из самых распространенных изображений Митры на барельефах — тавроктония (заклание быка Митрой). На нем Митра, отвернув лицо, вонзает нож в бок жертвы. Когда бык умирает, извергнув семя (причем фаллос быка отгрызается скорпионом), из его мозга произрастает зерно, дающее хлеб, а из крови — виноградная лоза. Деяния Митры созерцают одетые подобно ему Кауто и Каутопат, держащие в руках факелы. Хотя Митра отождествлялся с Солнцем, на некоторых изображениях Sol и Митра показаны параллельно: либо Sol преклоняет перед Митрой колени, либо приказывает ему принести быка в жертву, либо пожимают друг другу руки и вместе едят мясо быка, причем им прислуживают слуги в звериных масках. На самом деле, как отмечают некоторые исследователи, здесь ярко выражена мифологическая несогласованность: либо Митра является гипер-космическим Солнцем, либо он олицетворяет наше солнце. Если его образ уподоблялся Фанесу, то тогда Митра соответствовал Sol Invictus, то есть гипер-космическому Солнцу и первому демиургу. Несмотря на суровость и сумрачность митраистских мистерий, которые, как считают отдельные ученые, были связаны с неприкрытым гомоэротизмом, все же в них присутствовало и зерно Логоса, что позволяет нам прозревать в Sol Invictus — Христа, Солнце Правды.

В завершении хотелось бы особо отметить, что главная заслуга выдающегося классического филолога Андре-Жана Фестюжьера заключалась в следующем: ему удалось вернуть герметические трактаты и герметизм, как явление, из маргинальной среды, где ими интересовались и увлекались одни мистики и эзотерические писатели, в серьезный научный академический дискурс, когда, наконец, Герметический Корпус стал оцениваться по своему реальному достоинству. Нечто подобное уже было совершено в период Кватроченто Марсилио Фичино при поддержке и содействии Козимо Медичи. То есть, говоря патетически, Андре-Жан Фестюжьер повторил научный подвиг Марсилио Фичино. Подобные парадоксальные события иногда случаются, пускай и раз в пятьсот лет. Мы же продолжаем наше герметическое путешествие и теперь переходим к философии выдающегося философа-неоплатоника Прокла Диадоха в изложении Андре-Жана Фестюжьера, содержащей в себе высокий светлый жизнеутверждающий и трансцендентный гнозис, наряду со строгой систематизацией, присущей эллинскому разумению. А значит — наше познание Демиурга и Священной Триады продолжится.

На пути монотеистического синтеза эллинистической философии Посидоний Родосский и Филон Александрийский

«Космический Бог» является вторым томом фундаментального и ставшего классическим произведения Андре-Жана Фестюжьера «Откровение Гермеса Трисмегиста», написанного в жанре истории философии с кардинальным разворотом в сторону религиоведения в современном смысле слова. Автор блестяще представляет для нас срез эпохи характерного умственного брожения на заре новой эры, когда эллинистический Восток встретился с возрастающим Римом, как губка впитывающим в себя новые идеи, мировоззрения и тайные учения, зачастую прикрываемые пеленой мистерий. Однако в разнообразном смешении Вечного Города, в синкретизме и эклектизме философических доктрин и религиозных культов уже смутно ощущалось рождение чего-то нового и способного дать Свет миру. Напомним, что в тот период на территории Римской империи встретились и столкнулись две духовные силы, во многом предопределившие будущее развитие нашей, как сейчас принято говорить, иудеохристианской цивилизации: это еврейская институциональная религия откровения и философическое верование греко-римского мира, поскольку религией его вряд ли можно считать в общепринятом значении. Даже учитывая интенсивную культовую практику последнего (что касается мистерий, то они, используя свои психодраматические техники, одинаково носили философско-мифологический характер). Недаром, как показал Фестюжьер в Дополнении III ко второму тому «Откровения Гермеса Трисмегиста», само понятие теология было тесно связано с платонической философией, по существу происходя именно из нее. Интересно, что в этом отношении мистериальные герметические сообщества Александрии, воспринявшие монотеизм и обработавшие его в эллинистической форме на примере Герметического Корпуса, как раз и стали переходной ступенью от греко-римской философии с иудейской религией к христианству. Если образно выражаться, то александрийский герметизм послужил горнилом, в котором переплавились монотеизм религии откровения Израиля, древнеегипетский монотеизм Эхнатона и эллинистическая греко-римская мудрость. В результате чего произошел синтез, и на свет появилась там же в Александрии великолепная христианская теология, ознаменованная такими именами, как Ориген, Климент Александрийский, Иракл Александрийский, Дионисий Александрийский, Дидим Слепой и Афанасий Великий.

Агафодемон на средневековой печати Ордена тамплиеров