Книга живых

Но это касается одного человека. А может ли человек всегда обманываться и обманывать самого себя? Наверное, тоже не может. Рано или поздно приходит прозрение. И тогда задаются вопросы. Почему так произошло? Кто виноват?

Больше двух десятков лет прошло с тех пор, как рассыпался Советский Союз. Прошли даже те времена, когда мы все искали виноватых и жаждали то ли мести, то ли свободы. Сегодня пришло другое время. Время, когда мы должны дать себе отчет. А что же мы в итоге построили? Какие государства? Какие страны? Чем стал наш любимый Казахстан? Кем стал тот, на кого народ и история возложили великую миссию — построить первое в нашей истории национальное, собственное, современное государство? Чтобы понять это, нам нужно вернуться в прошлое — не только народа, но и человека, который вел нас все эти годы по пути независимости…»

Дочитав текст до этого места, Дубравин отложил его и глубоко задумался. Действительно, столько лет прошло. Может быть, пора и подвести какие-то итоги? На первый взгляд, они странно неутешительны. Все мечтали о свободе и демократии. О сытой, справедливой жизни. А что же в итоге? В сухом остатке?

«Интересная получается арифметика, — думал он. — Для всех разная. Как и жизнь в СССР. Русские в Советском Союзе несли на себе основной груз имперского строительства. Они строили, они помогали, выравнивали развитие всех республик. И все семьдесят лет подвергались тихому геноциду. Чтобы своей кровью, энергией, духом напитать другие “братские народы”. Не секрет же сегодня, что Грузия получала дотаций в четыре раза больше, чем производила сама. Другие республики тоже жили по аналогичным лекалам. В результате “старший брат”, как именовал Сталин русских, надорвался. Поэтому для нас распад СССР, с одной стороны, был страшной трагедией. Мы понесли огромный урон. Здесь и огромная смертность, убыль народа, и падение качества жизни. С другой стороны, это большая удача. После девяносто первого мы получили шанс избавиться от тяжкого наследия. И прекратить беспредел в отношении русских. Перестали платить дань интернационализму, содержать полмира за счет единственного этноса, отдававшего последние жизненные силы на дело абсолютно чуждой нам, навязанной химеры мировой революции.

А что же остальные? Для них распад стал трагедией. Их оторвали от привычной “соски”. И они попали туда, откуда вышли. Ни одна из бывших республик не пришла к демократии и процветанию в европейском понимании — с честными выборами, развитым производством, высоким благосостоянием. Даже страны Балтии. У них тоже существует дискриминация по национальному принципу, и живут они на подачки Евросоюза. Никто не стал богатым и красивым. Восточные, Среднеазиатские республики вернулись к своему государству в Средневековье. Стали ханствами с соответствующими атрибутами. Многие никак не могут стабилизироваться. Те же Украина, Киргизия, Грузия, Армения, Азербайджан. Они не имели собственного опыта государственности и по сей день колеблются, ищут, к кому прилипнуть. Другие тяготеют к авторитаризму. Белоруссия во главе с хитрым батькой старается законсервироваться, заморозить коммунистические порядки. И пытается эксплуатировать Россию, как во времена СССР».

Дубравин вернулся к столу. И продолжил чтение.

«…Казалось, что Казахстан станет образцом демократического развития на постсоветском пространстве. Страна имеет природные ресурсы, трудолюбивое население. Больше сотни народов живут на его территории. Конечно, казахи еще сохранили свои родовые корни. Но с учетом большого количества русских и русскоязычных — грамотных, образованных — мы могли претендовать на государство европейского образца. А главное — у нас был умный, опытный и пассионарный руководитель.