Книга живых

Оживилась она с той минуты, как он спросил про Георгия. И из этого разговора он понял, что жизнь сына была путанна и противоречива. Закончив школу, он так и не вышел на прямую дорогу.

— Уже три института сменил. Сначала учился в МГИМО. Год проучился. Пришел, сказал: «Больше не пойду». Потом удалось устроить его в Плешку на экономику. Тоже не пошло. Теперь вот ходит в МИСИС.

— Инженерно-строительный? — переспросил Дубравин, удивляясь не тому, что сын его в поисках так долго: он ведь и сам в молодости долго пытался понять, что ему надо. А тому, как далеко его занесло.

— Нет, это Институт стали и сплавов.

Дубравин даже присвистнул от удивления. Для него было вообще непонятно, как с таким характером парень может идти в столь «конкретную» профессию. Впрочем, в нынешнем мире, когда молодежи предоставлены новые возможности, отчего ж не попробовать себя в разных сферах? А вот дальше разговор пошел интереснее:

— Как-то по случаю подруга, которая увлекается эзотерикой да и всякими разными чудесами, отправила меня к одной гадалке или ясновидящей. И та мне вот что сказала, посмотрев его карты и гороскоп. Мол, сын твой сильно привязан к корням… То есть к своему отцу, к родне… И, может, поэтому с ним все так сложно. Потому что он не знает ни истории своего рода, ни отца…

— Возможно, — Дубравин слегка даже взволновался. И в голове поднялся целый рой самых разнообразных мыслей.

— Тут у нас недавно был пожар. Все сгорело. И в этой ситуации как-то и у меня многое поменялось в голове. Я стала на жизнь смотреть по-иному.

«Что ж, вполне возможно. Люди меняются. И чаще всего — когда на них сваливается беда. Ты, Тал очка, слишком ценила вещный мир…» Дубравин вспомнил, как она любила покупать все самое-самое. Самое необычное и дорогое. И вот теперь, видимо, пришла переоценка ценностей.

— Георгий тоже после этого сильно переменился. Стал серьезнее. Уже так не куролесит. Вот что он написал мне тут на день рождения. Может, почитаю тебе?

— Почитай!

Она прочитала ему проникновенное письмо-пожелание от сына. Дубравину из всего этого длинного и в общем-то, наверное, до конца понятного только им двоим, матери и сыну, пожелания запомнилось, что сын просит, чтобы она не гоняла «попусту папу».

Дальше разговор принял вообще интересный поворот:

— А ты не хочешь с ним встретиться?

— В качестве кого? — спросил Дубравин.

— Он знает, что не Влад его отец.

— ?

— Я сказала ему об этом как-то, когда у нас был такой большой серьезный разговор о нашей семье.

Странное ощущение охватило Дубравина. Конечно, он хотел видеть сына. Но, с другой стороны, он, в отличие от Галины, понимал, какой в столь запутанной ее стараниями ситуации это будет стресс для него. Он-то как воспримет всю эту историю с неожиданно свалившимся на него родным отцом?

— А ты не боишься, что сейчас может получиться еще хуже для него? И наступит у вас полный раздрай.

— Конечно, жизнь, как реку, уже не повернешь вспять, — вздохнула она. — Но надо же как-то исправлять все. Должен ребенок знать свои корни. Кто он, откуда, кто его родные люди…

— Раньше надо было думать, — вспомнив всю нескладную историю их отношений, заметил он.

— Что ж теперь-то вспоминать! Я тебе дам его телефон. Может, позвонишь?

— Давай. Запишу.

В этот момент к ним подкатил слегка взлохмаченный и взволнованный, общепризнанный распорядитель и тамада Ракиш.

— Я извиняюсь, что прерываю ваш разговор. Но мне, Александр, надо с тобою перекинуться парой слов.

— Хорошо! — Дубравин встал из-за стола.

И они отошли в уголок зала, чтобы переговорить с глазу на глаз. Ракиш как-то опасливо огляделся по сторонам — не подглядывает ли кто-то? Этим слегка рассмешил возбужденного разговором с Галиной Дубравина.

— Александр, тут… — вздохнул тот, — анау-мынау! Дело такое. Серьезное. Я тебе скажу, даже, может, государственное… Амантай мне, значит, это самое…

Дубравину сначала показалось, что его одноклассник, такой важный и вальяжный за столом, просто перебрал. И, наверное, сейчас ударится в пьяные откровения, слушать которые Дубравину, честно говоря, не хотелось и не моглось. Но когда он услышал имя своего друга, то быстро превратился в «весь внимание». И то, что услышал дальше, его окончательно взбодрило:

— Он оставил мне большой такой пакет! — уже возбужденным шепотом продолжал Ракиш. — И сказал так… сказал так… — похоже, Ермухамедов хотел в точности воспроизвести слова Амантая Турекулова. Силился вспомнить. Ну и, соответственно, прибавить себе значимости. — Он сказал так: «Дорогой! Я тебе поручаю важное государственное дело. Возьми этот пакет и сохрани его. Никому не рассказывай и никому не показывай». — Аким помолчал, смахнул пот со лба. Тряхнул черной челкой и продолжил: — «А когда сюда приедет Александр, ты ему этот пакет передай. Он знает, что делать». Я его тогда спросил: «Может, он к нам сюда и не приедет?» А он засмеялся и сказал: «Обязательно приедет! Придет время…» Так и сказал.