Книга живых

…Упряжка дружно рванула с места. И нарта пошла, зашуршала полозьями по присыпанному снегом льду.

Морозец пощипывал щеки, пытаясь залезть во все щели. От долгого стояния «на облучке» «кучер» начинал остывать. И тогда он соскакивал с нарт. Бежал рядом, держа «поводья» в руках и поглядывая на трусящего за нартами Джоя.

Пробежав для сугрева метров триста-пятьсот, он снова присаживался.

Светлана лежала тихо. Лицо ее было прикрыто пологом. Но Володька слышал ее хриплое, тяжелое, прерывистое дыхание, похожее на работу кузнечных мехов.

А от его теплого дыхания после пробежки стекла темных очков запотели, и он, протерев меховой рукавицей, снова водрузил их на лицо.

В его голове, освобожденной от тяжелой умственной работы, словно крутился цветной фильм. Фильм об их долгой совместной счастливой жизни.

* * *

…После смерти ее деда они приехали сюда, на берег реки, на его охотничий участок. Оба еще молодые, «изголодавшиеся», горячие. И прожили здесь свой медовый месяц.

Светлана уже тогда любила готовить разные снадобья. Вот и налила ему спиртовой настойки на пантах марала (молодых оленьих рогах).

От этого напитка взыграла в нем мужская сила. И пошла у них забава. Да так, что старый дедов балаган заходил ходуном.

Все это продолжалось так мощно и долго, что в конце концов она в изнеможении выскользнула из-под него и бросилась наутек.

А он следом. Догнал ее голую у одинокого дерева, стоявшего на берегу. Развернул. Прижал к стволу, за который она схватилась обеими руками. Пристроился сзади…

…В этот момент за поворотом реки затарахтел движок. И прямо по фарватеру выкатилась надувная обрезиненная моторка. За рулем сидел какой-то незнакомый мужик в шлеме и резиновом плаще.

Мужик увидел их игру. И оторопел. Не мог взгляд отвести. Да так разинул рот, что забыл, куда плывет. И пока, поворачивая голову, неотрывно наблюдал, «резинка», сделав дугу по воде, врезалась прямо в песчаный берег реки.

От удара любознательный рыбак вылетел за борт и плюхнулся прямо в прибрежную воду…

* * *

Другая история вспомнилась Володьке — как они первый раз ездили на вулкан. Путь долгий. Снегоход медленно-медленно тянул вверх. Наконец они добрались до так называемой смотровой площадки, а проще говоря, ровного выступа.

Остановились, заглушили мотор. И долго стояли, потрясенные величием зрелища.

Они видели, как половина вершины Ключевской одевалась кольцами облаков. А верх ее блестел белизною снега, как большая сахарная гора.

А потом она то покрывалась густыми серыми парами и облаками, то обнажалась. И казалось, будто это великан в старинной китайской шляпе с широченными полями из белых облаков озирает на сто километров вокруг окрестную тайгу.

Светлана шепнула ему:

— Дед говорил, что этот кратер — адшкая отдушина. И шмотреть в него нельзя. Одна штаруха и молодой парень долго шмотрели на шопку в извержение. А потом жахворали. И умерли…

— Суеверия, — ответил он тогда ей.

А сейчас бы, наверное, задумался…

* * *

А вот еще картина возникла перед его глазами. Они — на китовой охоте.

…Мчится по морской глади залива моторная лодка. Прокопченный, промасленный абориген стоит на ее носу. Наготове у него ржавый гарпун с таким страшным крюком, который, пробив толстую, блестящую кожу кита, навсегда застрянет в ней…

Вдруг рулевой закладывает мощный вираж такой силы, что на волне их чуть не выбрасывает за борт: справа показался фонтан из пара и воды. А потом появилась из волны спина гиганта. Моторка летит прямо на нее. Сейчас столкнутся. И сам Володька и Светлана в ужасе цепляются за борт.

В какое-то мгновение до столкновения рулевой перекладывает руль. И охотник, стоящий на носу, бросив, вонзает тяжелый гарпун в блестящую на солнце мокрую тушу.

Кит рвется вперед. Ныряет. Но поздно. Он прочно соединен теперь с катером капроновой веревкой, на которой большой красный поплавок.

Поплавок бежит по волнам, скачет, подпрыгивает, не дает киту уйти на глубину. Раненый кит выныривает. Второй гарпун безжалостно вонзается рядом с первым. И вот уже целая гирлянда поплавков, как будто детских шаров, плавает на воде…

Кит выдохся. Он все чаще выныривает на поверхность. И при каждом таком подъеме Володька видит отчаянье, боль и страдание в большом, с блюдце, глазу разумного животного… А гарпунер на носу достает карабин, загоняет в магазин тяжелый, «бронебойный» патрон. Сухой звук выстрела почти не слышен за шумом мотора. Володька только видит, как дергается ствол…

…Трактор тянет на берег привязанную за трос тушу животного. А все жители прибрежного поселка уже стоят толпой на покрытом галькой берегу. Все с острыми огромными ножами, скребками, похожими на лопаты. И едва туша, подвязанная за хвост, оказывается на суше, толпа устремляется к ней. Какой-то совершенно бомжеватого вида мужик влезает на эту гору мяса и вонзает свою нож-лопату рядом с торчащим в ней гарпуном. Народ дружно, как муравьи мертвого жука, облепляет кита. Слышны только дыхание, короткие возгласы. Люди рвут на куски тело. Алая кровь ручьем стекает в залив.