Книги, годы, жизнь. Автобиография советского читателя

Реформы Гайдара – как только их не клянут, какой только грязью не поливают! Однако лишь благодаря им да баснословным ценам на нефть стало возможным пресловутое благополучие 2000-х. К Гайдару же у меня было и осталось уважительное и теплое отношение. Что до членов его команды – не знаю, но сам он был личностью крупной, настоящей и нравственной. Посреди жуткого хаоса и неразберихи («Гибель империи» – так именуются его воспоминания) он избавил страну от дефицита: нынешним поколениям никогда не постичь бездну унижения и отчаяния, которая крылась за этим понятием. Повседневность стала обретать не фантасмагорические, а нормальные очертания. Прошла всеобщая приватизация квартир; попросту говоря, почти каждая семья бесплатно получила не очень большой, но ощутимый кусок настоящей собственности. Затея с ваучерами провалилась; сбережения сгорели (в том числе и у нашей семьи – с тех пор я навсегда утратила способность откладывать деньги «на потом»; к счастью, способность эта естественно сформировалась у сына, выросшего уже в другой, по сути, стране). Но кто обещал, что будет легко? Стало можно ездить куда хочешь, покупать что хочешь, читать и слушать что хочешь (а не что дадут или разрешат), заниматься тем, к чему душа лежит (в законных пределах, разумеется). Другое дело, что подавляющее большинство этого не только не могло, но и не хотело… Однако отойду от социологии: не моя епархия, да и не терплю дилетантства.

Фигура Гайдара вызывает у меня ассоциации с той характеристикой, которую дал Н. Г. Чернышевский «новым людям» 1860-х годов в своем ныне прочно забытом романе «Что делать?» (а ведь талантливая вещь, не зря ее «проходили» в советской школе):

Недавно родился этот тип и быстро распложается. Он рожден временем, он знамение времени, и, сказать ли? – он исчезнет вместе с своим временем, недолгим временем. Его недавняя жизнь обречена быть и недолгой жизнью. Шесть лет тому назад этих людей не видели; три года тому назад презирали; теперь… но все равно, что думают о них теперь; через несколько лет, очень немного лет, к ним будут взывать: «Спасите нас!», и что будут они говорить, будет исполняться всеми; еще немного лет, быть может, и не лет, а месяцев, и станут их проклинать, и они будут согнаны со сцены, ошиканные, страмимые. Так что же, шикайте и страмите, гоните и проклинайте, вы получили от них пользу, этого для них довольно, и под шумом шиканья, под громом проклятий они сойдут со сцены гордые и скромные, суровые и добрые, как были. И не останется их на сцене? – Нет. Как же будет без них? – Плохо. Но после них все-таки будет лучше, чем до них. И пройдут года, и скажут люди: «После них стало лучше, но все-таки осталось плохо». И когда скажут это, значит, пришло время возродиться этому типу, и он возродится в более многочисленных людях, в лучших формах…

Длинная цитата, но… бывают странные сближенья: она поразила меня своей точностью. Дай бог, конечно, чтобы Николай Гаврилович оказался прав в своем пророчестве.

Позже я порадуюсь выходу книжки Мариэтты Омаровны Чудаковой «Егор» (2012) – пусть местами апологетической, но искренней и в целом верной биографии Егора Тимуровича. Кстати, его бескорыстие и чистота помыслов не вызывали сомнения даже у заклятых врагов.

Поразительным и непривычным явлением оказались благотворительные порывы первых нижегородских богачей: в 1992 и 1993 годах множеству членов Всероссийского общества инвалидов они полностью оплатили теплоходные круизы по Волге (в том числе и мне с сыном). Увы, больше с благотворительностью в таких масштабах столкнуться не удалось.