Книготорговец из Флоренции

Венецианский сенат с благодарностью принял дар, пообещав отвести под книги часть Дворца дожей, которая получит название «Библиотека Святого Марка». Ни хранить, ни показывать их было негде, но такая мелочь никого не смутила, и весной 1469 года первые ящики с манускриптами Виссариона покинули Рим. По прибытии в Венецию их разместили во Дворце дожей в ожидании более подходящего места. Ожидание в итоге растянется почти на век, и все это время бесценные манускрипты Виссариона будут гнить за деревянной перегородкой в Сала делло Скрутинио, откуда их будут периодически красть (всего пропадет двадцать два манускрипта – на удивление мало, учитывая отсутствие надзора). В 1515-м хранитель собрания горестно назовет его «похороненной библиотекой», и лишь еще пятьдесят лет спустя книги Виссариона обретут постоянный дом[589].

Но все это пока в будущем. Для утешения мы можем вообразить погожее утро весной 1469-года. Молодой человек, стоя под колонной Траяна, смотрит, как из дворца Виссариона выносят ящики по двести фунтов каждый[590] и грузят на вьючных мулов, чтобы отправить в далекую Венецию. Молодому человеку двадцать один год. Он родился под Римом, а сейчас идет в Римский университет слушать лекции Домицио Кальдерини, близкого друга Виссариона. Этот юноша, Альдо Мануччо, со временем переедет в Венецию, возьмет латинизированное имя Альд Мануций и, получив ограниченный доступ к ящикам с манускриптами в Сала делло Скрутинио, начнет печатать дивной красоты книги, благодаря которым эллинская премудрость «не рассеется вновь и не затеряется»[591].

В числе тех, кому Виссарион отправил свежеотпечатанный экземпляр «Против клеветника Платона», был бывший протеже Козимо Медичи, Марсилио Фичино. Как некогда Амброджо Траверсари, он, к своей радости, обнаружил, что древнегреческие философы ничуть не противоречат христианству. «Вся философия древних, – писал он другу, – есть просто сочетание мудрости и благочестия»[592]. Наибольшей полноты это сочетание мудрости и благочестия достигло в Платоне; Фичино считал его «бесспорно божественным», спасителем, который обновит религиозную жизнь, научит христиан с помощью философии «очистить наш дух, дабы он, наконец прояснившись, разглядел бы божественный свет и почтил Бога»[593]. Далее в письме другу он сравнил смерть Сократа и последние часы Христа. «Что скажешь о чаше с вином и благословении, – вопрошал он, – и об упоминании петуха в самое время кончины?» Далее Фичино отметил, что многие слова и деяния Сократа записаны не самим Сократом, а «его четырьмя апостолами» – слова и деяния «которых всемерно подкрепляют христианскую веру»[594]. Если прежние поколения гуманистов ждали второго пришествия Цицерона и Квинтилиана, для Фичино обещанным спасителем был Платон.[595]

Тем не менее Фичино был не готов распространять свои диалоги печатно или письменно – время для Платонова гения еще не приспело. Вместо этого он начал собирать друзей в своем доме под Флоренцией для неформальных бесед о Платоне. Козимо подарил ему этот дом и землю за перевод «Герметического корпуса» и за то, что Фичино взялся перевести всего Платона. Земля располагалась на склоне холма Монтевеккьо. Здесь были виноградник и оливковая роща, а с южной стороны участка открывался вид на Флоренцию. Обрамленный сосновым лесом, дом стоял в удобной близости к вилле Медичи в Кареджи, где Фичино навещал своего покровителя в последние недели перед смертью и читал ему вслух только что переведенные диалоги.

Для Фичино это место стало желанным убежищем от флорентийской суеты. Здесь, свободный от житейских забот, он мог гулять и предаваться размышлениям. Сюда же он приглашал друзей для интеллектуального и духовного времяпровождения. Приют философских занятий он назвал Academiola, Маленькая академия, в честь места под стенами Афин, где жил и учил Платон. Роща, где Платон собирал учеников, носила имя греческого героя Академа, и его школа стала называться Академией. Поскольку Фичино возрождал Платона, его жилище под Флоренцией в точности повторяло скромную афинскую обитель философа[596].

Фичино и его друзья знали, что Платон умер 7 ноября 347 года до н. э., в восемьдесят один год, хотя источники расходятся, случилось это на брачном пиру (Диоген Лаэртский) или когда Платон был занят писанием (Цицерон «О старости»). Много веков последователи Платона отмечали годовщину его смерти торжественными пирами, но в третьем веке н. э. традиция оборвалась. Фичино возобновил ее; он собирал отца и друзей в своем доме и, обратившись к ним «возлюбленные о Платоне», поминал великого философа перед его бюстом. Еще Фичино отмечал День Косьмы и Дамиана, святых покровителей Козимо. К этому его побудил дух самого Козимо, заговоривший с ним из старого дуба возле Кареджи. Об этом Фичино сообщил внуку Козимо, Лоренцо, на чье покровительство рассчитывал.

Лоренцо Медичи (1449–1492). Поэт, политик, знающий, как «большие средства потратить пристойно»