Книготорговец из Флоренции

Печатные экземпляры «О граде Божьем» стоили значительно дешевле манускрипта, за который Веспасиано взял пятьдесят флоринов. Книги, выпущенные типографским способом, продавались за малую долю цены аналогичного манускрипта. Епископ Бусси радовался, что книга, стоившая сто флоринов, благодаря печатному станку обходится лишь в двадцать, а та, что стоила двадцать флоринов, обходится в четыре[608]. Утверждение Бусси, что печатная книга стоит в пять раз дешевле рукописной, оказалось верным и для Августинова труда. За экземпляр своего издания «О граде Божьем», украшенный аугсбургским писцом и иллюминатором Иоганном Бемлером, Ментелин брал девять флоринов. Издание Свейнгейма и Паннарца 1470 года было еще дешевле – оно продавалось за пять флоринов[609]. Нет надобности говорить, что Веспасиано никак не мог изготовить такой манускрипт – на который требовались сотни листов пергамента и сотни часов работы писца – за сколько-нибудь сравнимую цену.

Печатные книги стоили меньше манускриптов, поскольку, очевидно, их можно было производить быстрее и в большем количестве, а также потому, что их чаще печатали на бумаге, чем на пергаменте. Хронист сообщает, что в 1458-м Ментелин печатал триста страниц в день, то есть его станок был в тридцать раз быстрее среднего писца[610]. Карьера Ментелина могла бы стать поучительным примером для тех, кто в то время еще копировал манускрипты. В 1440-х он работал иллюминатором и писцом, затем выучился типографскому ремеслу у кого-то из помощников Гутенберга (либо у самого Гутенберга, когда тот жил в Страсбурге). В 1460-м Ментелин начал выпускать Библии, затем богословские труды Иоанна Златоуста, Иеронима и Фомы Аквинского. В 1469-м он включил в свой ассортимент классическую литературу – напечатал «Никомахову этику» в переводе Леонардо Бруни, затем, в 1470-м, «Комедии» Теренция и сочинения Вергилия – те самые книги, которые Веспасиано поставлял своим заказчикам в виде манускриптов.

С каждым годом число типографий росло, печатных книг выходило все больше. Если за пятнадцать лет с Библии Гутенберга до конца 1469-го вышло около 165 наименований, то за один лишь 1470-й напечатали по меньшей мере столько же, за двенадцать месяцев удвоив число печатных книг в Европе[611]. Помимо Майнца и Страсбурга, типографии к северу от Альп работали теперь в Нюрнберге, Кёльне, Аугсбурге, Париже и в швейцарских городах Базеле и Беромюнстере.

Новая технология быстро распространялась по Италии. Кроме Рима, типографии действовали в Венеции и Неаполе, куда перебрался Сикст Риссингер, в то время как в Риме обосновался новый печатник, Георг Лауэр. В 1470-м еще один немец, Иоганн Рейнгард, открыл типографию в умбрийском городке Треви. В том же году под Фолиньо Иоганн Нумейстер, объединившись с местным ювелиром, выпустил одно из исторических сочинений Леонардо Бруни. В 1470-м власти Феррары рассматривали предложение доставить в город из Рима целых восемь печатных станков[612]. Хотя они отклонили это предложение, в 1471-м французский эмигрант, называвший себя Андреас Бельфортис, бывший писец, приехавший в Феррару искать работу копииста, открыл в городе типографию и начал печатать книги.

В 1470-м книгопечатанием занялись и сами итальянцы. Первым, по-видимому, был сицилийский дворянин Джованни Филиппо дель Леньяме (который взял себе латинизированное имя Филипп де Лигнамине). В 1470-м он прибыл в Рим из Неаполя, поселился в роскошном доме возле площади Сан-Марко, стал конюшим у папы Павла II, купил у печатника Ульриха Гана типографский станок и выпустил в свет «Риторические наставления» Квинтилиана – первую печатную версию этой классики гуманистического знания. В октябре того же года сенат Лукки тридцатью восемью голосами против восьми проголосовал за то, чтобы вернуть в город священника, писца и учителя каллиграфии Клемента из Падуи. Годом или двумя раньше Клемент отправился в Венецию учиться «ремеслу печатания букв», каковое, согласно одному из изданных им авторов, он освоил за счет «разумного наблюдения»[613].

В Болонье открыли типографию братья Аннибале и Сципион Мальпиги, в Милане – священник Антонио Дзаротто вместе с венецианским врачом Панфило Кастальди. По поводу Кастальди существует занятная легенда. Его жена Катерина, наследница Марко Поло, якобы принесла в приданое мужу подвижный шрифт, который великий путешественник привез из Китая в 1295-м. В 1681 году францисканец Антонио Камбруцци утверждал (на основании крайне сомнительных свидетельств), что примерно в 1440-м Кастальди показал свои опыты с этим шрифтом другу-немцу, некоему Фаусто Конесбурго, который увез секрет в Майнц и там – под более знакомым именем Иоганн Фуст – присвоил себе славу изобретателя.