Книготорговец из Флоренции

Поездку нельзя было назвать безопасной. Предсказуемая жестокость других итальянских государей меркла в сравнении с садизмом Альфонса. Для баронов, взбунтовавшихся против его отца, он изобрел такие пытки, что под конец жизни, десятилетия спустя, его преследовали их призраки. «Не было человека свирепее Альфонса, – написал один перепуганный посол, – не было никого более порочного, злобного, гнусного и ненасытного»[778].

Веспасиано наконец добрался до Буонконвенто, в пятнадцати милях к югу от Сиены, и здесь, в городке, окруженном армейскими шатрами и полном скучающими арбалетчиками, встретился с одним из тех, от кого зависела судьба Лоренцо. Альфонсу было в то время тридцать с небольшим. Он успел стать отцом трех детей от жены (дочери Франческо Сфорца) и одного от любовницы (со временем появился и второй бастард). На портретном медальоне, отчеканенном год спустя, виден длинный нос, маленькие глазки, тонкие губы и – следствие обжорства – толстые щеки и двойной подбородок. Один из самых грозных воинов Италии, он, по легенде, не позволял ратным подвигам отвлекать себя от увлечения тосканскими красавицами.

Другой человек, от которого зависела судьба Лоренцо, Федерико да Монтефельтро, разместился в Сиене, в архиепископском дворце, где лакомился мясом, морскими скатами, миндальными пирожными и самой разнообразной птицей. Он недавно добавил Поджо-Империале к числу захваченных городов, но несчастье, приключившееся в начале войны, лишило его возможности геройствовать на поле брани. Федерико стоял на балконе урбинского дворца, рассказывая завороженным слушателям о своих победах, но тут балкон подломился, герцог рухнул на землю, сломал щиколотку и рассек ногу. Теперь он не мог ни ходить, ни ездить верхом, так что его носили в паланкине, словно скрюченного подагрой инвалида. В декабре 1479-го Федерико ездил лечить больную ногу на минеральные воды в Витербо. Тем не менее в какой-то момент он встретился с Альфонсом и Веспасиано; тогда-то, видимо, книготорговец и услышал, как один герцог говорит другому, что вся Италия должна оплакивать Донато Аччайоли.

Флорентийская верхушка с волнением ждала отчетов Веспасиано. Послом в Милане был тогда Пьерфилиппо Пандольфини, ученик Иоанна Аргиропула и Марсилио Фичино. Он тоже близко дружил с Веспасиано, которому был обязан многими книгами в своей внушительной библиотеке. В декабре, вскоре после прибытия в Милан с посольством, Пандольфини написал их общему другу: «Скажи Веспасиано, пусть напишет мне, как вернется из Сиены, потому что у него будет много новостей». Затем, через несколько недель: «Веспасиано вернется. Жду от него добрых известий». И наконец, еще через две недели, в середине января: «Теперь, когда Веспасиано вернулся, я жду его писем, чтобы избавиться от тревог и знать, как действовать дальше»[779].

Письма Веспасиано затерялись в истории вместе с другими его отчетами. Однако его репутация собирателя новостей подтверждается тем, что его советов искал Пандольфини, человек опытный и с большими связями, только что вернувшийся из посольств в Рим и Венецию, дипломат столь неутомимый, что во Флоренции его называли просто «L’Ambasciatore», то есть Посол.

Из-за поездки в Сиену Веспасиано пропустил события на улице Книготорговцев в конце декабря 1479-го. Беглого убийцу Бернардо Бандини де Барончелли прошлым летом схватили в Константинополе, где тот скрывался больше года. Секретарь флорентийского правительства восхвалял «преславнейшего государя» Мехмеда II, пообещавшего «обойтись с ним, как мы пожелаем, – что безусловно указывает на его великое уважение и любовь к нашей республике и нашему народу»[780]. Флорентийцы попросили султана оставить изменника в живых и отрядили посла, чтобы препроводить его во Флоренцию. После долгого путешествия Барончелли прибыл, как подарок Лоренцо, за два дня до Рождества. Еще через несколько дней его выбросили из окна Палаццо дель Подеста с веревкой на шее.

Казнь Барончелли видел двадцативосьмилетний художник, чей отец, сер Пьеро, видный нотариус, держал контору на Виа дель Паладжо, через несколько домов от лавки Веспасиано[781]. Леонардо да Винчи достал альбом для эскизов, который всегда носил на поясе, и сделал набросок повешенного убийцы, а также подробно записал, что на том было надето: коричневая шапочка, саржевый дублет, черные чулки, черная куртка с бархатным воротом и синий плащ на лисьем меху.