Книготорговец из Флоренции

Примечательно, что в середине пятнадцатого века случился бум ксилографии – из пяти тысяч с лишним оттисков, сохранившихся от этого столетия, всего пятьдесят или шестьдесят датируются более ранним периодом[335]. Такой подъем производства наверняка был вызван увеличением спроса. Принято считать, что покупателями гравюр были «простые обыватели»[336] – городские ремесленники и неграмотные бедняки, для которых предположительно предназначалась «Библия бедняков». Впрочем, есть свидетельства, что гравюры и ксилографические книги покупали не столько безграмотные крестьяне или городские ремесленники, сколько представители средних и высших слоев общества – те же, кто приобретал манускрипты.

Ограничения этой технологии очевидны – чтобы отпечатать сорокастраничную книгу, нужно сорок отдельных досок. Для такого тома, как Библия Гутенберга 1454 года, потребовалось бы по доске для каждой из 1282 страниц, и для каждой страницы граверу пришлось бы вырезать примерно 2500 букв. Таким образом, ксилография годилась лишь для печати памфлетов, игральных карт и, конечно, гравюр религиозного содержания, которыми бойко торговали по всей Европе.

Гутенберг подошел к печати текстовых страниц иначе. Вместо того чтобы вырезать целую страницу текста на одной доске, он собирал ее из литых металлических букв, которые кропотливо составлялись в слоги, слова и предложения, будто детали пазла из 2500 кусочков. После того как наборную форму покрыли краской и оттиснули нужное число раз – например, 180, как в случае Библии 1454 года, – ее можно было разобрать, а литеры – рассортировать и затем использовать для следующей страницы. Заранее отлитые буквы стали называться подвижным шрифтом, а то, что они были металлические, а не деревянные, повышало четкость печати.

Гутенберг далеко не первым изобрел эту технологию и попробовал ее применить. В середине одиннадцатого века китайский кузнец и алхимик Би Шэн закреплял свои литеры из обожженной глины на металлической доске, покрытой смолой с добавками, которую сперва нагревал, а набрав текст, охлаждал, и она затвердевала. В 1300-х китайский автор Ван Чжэнь описал печать с использованием литер, вырезанных из дерева. Металлические литеры, по-видимому, изобрели в Корее, где уже в 1200-х начали изготавливать бронзовый шрифт, отлитый в песке. Иероглифы (в зеркальном отображении) вырезали на брусочках из бука, вдавливали их в мелкий песок, «взятый с морского берега, где растет тростник» (так указывалось в руководстве). В эти формы заливали расплавленную бронзу, а когда она остывала, дефекты удаляли напильником, а сами иероглифы вставляли в бамбуковую форму. После печати страницы их можно было использовать заново. В 1377 году в храме Хындокса в Чхонджу была отпечатана «Антология учения великих монахов об обретении духа Будды», старейшая дошедшая до наших дней книга, напечатанная подвижным шрифтом. Эта технология получила государственную поддержку примерно в 1400 году, когда ван Тхэджон учредил шрифтолитейню для печатания конфуцианских текстов. За несколько месяцев были отлиты сотни тысяч литер[337].

Если Гутенберг и не изобрел подвижный шрифт, он сполна воспользовался теми преимуществами, которые давала Европа: доступностью металлов (благодаря ее рудникам) и лучшими технологиями отливки. Он изготавливал литеры с помощью пуансона – стального бруска длиной примерно два с половиной дюйма. В верхней части бруска гравировалось рельефное зеркальное изображение буквы, так что, например, заглавная Е выглядела как Ǝ. Гравировка пуансона была непростой задачей – надо было вырезать на металле изящную миниатюрную букву, которую писец создавал несколькими движениями пера. Затем пуансон вдавливали в мягкую медь, так что получалось углубленное прямое изображение литеры (Е). Медная пластина с вдавленной буквой называлась «матрицей». Это слово этимологически восходит к латинскому mater («мать») и произошло от латинского matrix («утроба») – указание, что в этом углублении буква зарождается и из него выходит на свет. Матрицу помещали в специальную форму, затем в полое пространство заливали особый сплав свинца, олова и сурьмы. Литера, извлеченная из формы, вновь была рельефной и зеркальной, как изображение на пуансоне Ǝ. Новый сплав, созданный Гутенбергом, легко отходил от формы, хорошо принимал краску, четко и чисто оттискивал ее на бумаге.

Процесс отливки повторялся сотни раз, поскольку для создания алфавита Гутенбергу требовалось 290 пуансонов и матриц – сорок семь прописных букв и шестьдесят три строчных (двадцать четыре буквы латинского алфавита изготавливались различной ширины для четкого выравнивания строк). К этому добавлялись девяносто два сокращения, восемьдесят три лигатуры (слитных буквосочетаний) и пять знаков препинания[338]. Затем, поскольку, например, буква i могла встретиться на одной странице пятьсот раз, с каждой матрицы отливались сотни букв, чтобы при наборе страницы их хватило.