Книготорговец из Флоренции

В следующие десятилетия ученые и переводчики мечтали переложить Гомера более изящной и точной латынью. Лучшие знатоки греческого в Италии (многие из них – бывшие ученики Хрисолора) смело брались за перевод, но поспешно отступали под мощным натиском Гомеровых гекзаметров. Леонардо Бруни перевел лишь несколько речей из девятой книги «Илиады» – «исключительно для забавы», скромно заметил он. Протеже Бруни, Лоренцо Валла не ушел дальше шестнадцатой главы прозаического перевода, после чего передал свой труд ученику, который пришел к мрачному выводу, что никому еще не удавалось перевести «этого красноречивейшего поэта сколько-нибудь изящно и не представить его почти ребяческим». Другой ученый взялся сам перелагать «Илиаду», но, несмотря на уничижительные слова о переводе Пилата («большей нелепицы нельзя и вообразить»), выдал всего лишь приглаженную его версию, чем навлек на себя обвинения в плагиате со стороны Франческо Филельфо[358].

Эти неудачи не остановили Николая. Став папой в 1447 году, он начал искать переводчика и сперва обратился к поэту и знатоку греческого Басинио да Парма, который облек свой отказ в форму длинной поэмы, сославшись на непреодолимые трудности. Тогда Николай адресовал свою просьбу Карло Марсуппини. Тот занимал должность канцлера Флоренции и вместе с командой нотариусов должен был составлять черновики всей дипломатической корреспонденции правительства (задача, к которой он относился невероятно серьезно; его письма, перегруженные классической эрудицией, больше похожи на трактаты), однако не сумел отказать папе и с тяжелым сердцем взялся за перевод. Впрочем, продвинулся Марсуппини недалеко: до своей смерти в апреле 1453 года он перевел лишь Книгу первую и знаменитые речи из Книги девятой[359]. Задача перешла к Филельфо, которого переманили в Рим из Милана (куда он двадцатью годами раньше перебрался после скандальной истории во Флоренции), пообещав ему большой дом и щедрое денежное вспомоществование.

Заказ Перотти, вероятно, относился к неоконченному переводу Марсуппини и был, по обыкновению, срочным. «Бога ради, – писал он Веспасиано, – если вы когда-либо хотели мне угодить, то сделайте это сейчас». Как всегда, Перотти дал строгие указания насчет переплета – «проклеенный и обтянутый кожей» – и подчеркнул, что книгу нужно отправить как можно скорее. Невероятно, но он хотел получить манускрипт через десять дней после того, как сделал заказ. Судя по срокам, ему требовались отрывки, переведенные либо Бруни, либо Марсуппини, – возможно, для перевода, о котором мечтал папа[360].

У Веспасиано было много других заказчиков, помимо нетерпеливого Перотти. В течение десятилетия после того, как Джироламо Алиотти, монах из Ареццо, назвал его «лучшим проводником» в поиске и изготовлении манускриптов, у него появилось множество клиентов в самых разных краях. Он выполнял заказы для библиотеки церкви в Болонье и монастыря в Ферраре, готовил книги для флорентийского архиепископа Антонина (будущего святого), каковые книги архиепископ в виде благотворительного пожертвования передал монастырю во Фьезоле. Для миланского посла во Флоренции он нашел Квинтилиана, для флорентийской Синьории за пятьдесят флоринов изготовил роскошный манускрипт «Истории Флоренции» Бруни. Он снабдил монастырь под Флоренцией пергаментом для антифонария. Он нашел и отправил другу в Рим множество книг по юриспруденции. И так велика была слава Веспасиано, что он начал выполнять заказы для одного из могущественнейших людей Италии: Альфонса, короля Арагона и Неаполя, известного как Альфонс Великодушный[361].

Альфонс унаследовал от своего отца трон Арагона (в современной Северо-Восточной Испании) в 1416 году, когда ему было двадцать. Более четверти века спустя, в 1442-м, он прибавил к своим владениям Неаполитанское королевство, когда после долгой осады провел свое войско в город по подземному акведуку и обратил в бегство другого претендента, Рене I Анжуйского. Теперь Альфонс правил обширными землями, тянущимися через половину Итальянского полуострова, от «носка сапога» в Калабрии до сердца Апеннин в Абруццо. В следующие десять лет территориальные аппетиты Альфонса стали постоянной угрозой для Флоренции. Его войска несколько раз вторгались в Тоскану, осаждали замки и грабили жителей в попытке закрепиться на Тосканском побережье, откуда его корабли могли бы патрулировать морские пути к Корсике, еще одному владению Альфонса. В начале 1455-го он отказался от захватнических планов, когда, пусть запоздало и неохотно, подписал Лодийский мир. По этому соглашению, которое другие стороны подписали в апреле 1454-го, главные силы Итальянского полуострова – Флорентийская и Венецианская республики, герцогство Миланское, Папская область и королевство Неаполитанское – договорились хранить мир. К пакту их подвигло не внезапно проснувшееся уважение к чужим границам и владениям (за которые они в предыдущие тридцать лет беспрестанно вели кровавые разорительные войны), а пустая казна и страх перед Мехмедом Завоевателем, обратившим взор на запад.