Книготорговец из Флоренции

Про первую половину его жизни известно очень мало. Мы не знаем, когда он родился (вероятно, около 1405-го) и когда впервые приехал в Италию (вероятно, около 1441-го)[441]. Судя по всему, он был учителем в Константинополе, затем переехал в Падую изучать философию и медицину, зарабатывал на жизнь переписыванием манускриптов и в 1444-м получил степень доктора философии. После этого Аргиропул вернулся в Константинополь и читал лекции в школе при больнице, где ученики ценили его как «знатока воспалений»[442]. Когда в 1453-м турки захватили Константинополь, Аргиропул бежал в Италию и влился в диаспору греческих ученых.

Он начал читать в Студио лекции об Аристотеле, которые, по словам Веспасиано, «служили горожанам к величайшей пользе»[443]. В числе слушателей были сам Веспасиано и братья Аччайоли – они даже брали у Аргиропула частные уроки. В 1457-м, когда разразилась чума, Пьеро и Донато поселили Веспасиано в Кастелло ди Монтегуфони, а мессера Джованни – на соседней вилле. Здесь трое флорентийцев дважды в день посещали Аргиропула для философских бесед и, как пишет Веспасиано, снабжали его семью «всем потребным для жизни»[444]. Такое гостеприимство оказалось весьма кстати, поскольку университет, переживавший тогда очередной финансовый кризис, так и не выплатил Аргиропулу жалованье за лекции.

Дружеские философские дискуссии продолжались и после возвращения во Флоренцию. В числе регулярных участников был Веспасиано, а также, некоторое время, Джон Типтофт. Как-то, когда Донато Аччайоли был в отъезде по дипломатическим делам, молодой друг Веспасиано Пьерфилиппо Пандольфини написал Донато, как чудесно они с Веспасиано побывали в воскресенье у мессера Джованни. Они застали его читающим греческую философию друзьям, затем двинулись вместе с ним по улицам Флоренции – он беседовал с учениками на ходу, подражая Аристотелю, который учил, прогуливаясь по περίπατος – крытой галерее Ликея (отсюда пошло и название его последователей, перипатетики). Компания дошла до церкви Сантиссима Аннунциата, где все расселись в саду, продолжая обсуждать философию.[445]

Пьерфилиппо этого не пишет, но, учитывая тему разговора, компания наверняка обсуждала знаменитую историю, связанную с этой церковью. В 1252 году монах по имени Бартоломео писал фреску Благовещения, на которой архангел Гавриил сообщает Деве Марии благую весть, что от нее родится Сын Божий. Бартоломео все никак не мог передать удивительную красоту Девы. От огорчения он забылся беспокойным сном, а проснувшись, увидел, что фреска завершена, – этот дивный образ Марии был, несомненно, написан ангелом.

К чудесному образу в церкви Сантиссима Аннунциата начали стекаться паломники, оставляя вотивные приношения за исцеления, исполненные молитвы и защиту в будущем. При многих итальянских храмах аптекари продавали обобщенные восковые изображения частей тела для паломников, желавших оставить их в качестве благочестивого дара, Сантиссима Аннунциата же специализировалась на восковых портретах в натуральную величину. В мастерской, которую держало семейство Бенинтенди, благодарные паломники могли заказать натуралистические восковые фигуры, облаченные в их платье, шляпу и драгоценности. В 1441-м кондотьер Эразмо да Нарни, по прозвищу Гаттамелата (Медовый Кот), заплатил за то, чтобы его изобразили на восковой лошади, а восковая кукла другого наемника, Пиппо Спано, была облачена в полный боевой доспех. К середине 1440-х эти фигуры стали настолько многочисленны – они заполонили неф, боковые проходы, верхние галереи, а некоторые даже свисали с потолка, – что угрожали структурной целостности здания. Что до самого чудотворного образа, Пьеро Медичи незадолго до того поручил Микелоццо соорудить для его защиты киот[446].

Благовещение стало темой ученой беседы мессера Джованни с учениками, когда по счастливому совпадению из церкви Сантиссима Аннунциата вышел некий ученый муж. Они с мессером Джованни скоро заговорили о природе ангелов. Ангелы существуют – это все знали, и вопрос обсуждался такой: был ли голос Гавриила, когда тот обращался к Деве Марии, духовным или телесным.