Книготорговец из Флоренции

Когда Фичино начал переводить Платона, кардинал Виссарион все еще составлял защиту философа от клеветнических нападок Георгия Трапезундского. Виссарион утверждал, что работает ночами, дабы завершить труд[508]. Впрочем, весной 1463-го у него появились более насущные заботы. В апреле, когда он на целебных водах в Витербо восстанавливал здоровье после приступа мочекаменной болезни, пришло известие о назначении его епископом Негропонта, венецианского владения в Греции. Папа Пий II (бывший Энеа Сильвио Пикколомини) также назначил его папским легатом в Венеции. После того как турки захватили еще одну венецианскую территорию, крепость Аргос на Пелопоннесе, венецианский посол в курии сообщил Пию долгожданную новость: республика готова воевать с турками. Виссариону поручалось обещаниями финансовой помощи укрепить венецианцев в этой решимости.

Папа Пий II (Энеа Сильвио Пикколомини), гуманист на престоле Святого Петра

Папа Пий был гуманистом до мозга костей. К гуманистическим штудиям его подвигла учеба у Франческо Филельфо. Он учился в университетах Сиены и Флоренции, в молодости сочинял стихи и фривольные истории (например, «Historia de duobus amantibus», «Рассказ о двух любовниках») и так прославился, что Фридрих III, император Священной Римской империи, увенчал его званием поэта-лауреата. Он путешествовал по всей Европе, писал увлекательные дневники, в которых упомянул приключения с покладистыми девицами в Англии. В своих творениях Энеа Сильвио Пикколомини превозносил красоты Италии, особенно своей любимой Валь-д’Орча, под Сиеной. Он посетил лабиринт в Кьюзи, описанный у Плиния Старшего, дом Вергилия в Минчо, Адриана – в Тиволи, осматривал остатки древнеримских дорог и акведуков. Священный сан он принял довольно поздно, успев наплодить незаконных детей в таких далеких краях, как Страсбург и Шотландия. «Воистину мне чрезвычайно приятно, что семя мое оказалось столь плодоносным», – писал он без всякого раскаяния[509].

Став папой, Пий не бросил интеллектуальную и литературную деятельность. Вскоре после избрания он начал писать «Historia Rerum Ubique Gestarum Locorumque Descriptio» («Описание мест и деяний в истории»). В этом огромном труде он надеялся рассказать о всех народах мира – Европы, Азии и Африки, создать историко-географическую энциклопедию. Впрочем, как папа он обращался и к более насущным географическим вопросам. Этот высокообразованный, много поездивший по миру понтифик посвятил себя главной миссии своего времени – «призвать народы христианского мира к Крестовому походу против турок»[510].

Первым делом он созвал Мантуанский собор (1459), дабы убедить европейских правителей, как важно избавить христианские земли от тех, кого гуманистка Изотта Ногарола в своей речи, прочитанной на соборе, назвала «окаянными варварами» и «святотатцами»[511]. Несмотря на пламенные речи, на практике почти никто ничего не делал. В начале 1462 года Пий сетовал кардиналам, что «мы пренебрегаем общим благом, ибо с возвращения из Мантуи мы ничего не сделали и не совершили для изгнания турок»[512]. Тем временем Мехмед захватил остров Лесбос. Правитель острова Никколо Гаттилузи сдался при условии, что турки пощадят «головы и имущество жителей». Мехмед сдержал слово, но своеобразно: имущество не тронул, а четыреста жителей велел распилить пополам, то есть формально не тронул их головы[513].

Летом 1463 года кардинал Виссарион прибыл в Венецию, где ему устроили пышную встречу. После недели переговоров венецианцы заверили его, что готовы разорвать дипломатические отношения с турками. Через месяц, в конце августа, на площади Святого Марка объявили Крестовый поход. В сентябре появилась булла, в которой папа объявлял, что лично его возглавит. То была смелая клятва со стороны хилого пятидесятивосьмилетнего интеллектуала, страдавшего от подагры, камней в почках и «чрезмерной влажности мозга» (из-за последнего недуга он посещал купальни в Петриоло, где ему на голову лили теплую воду). Мало того, тридцать лет назад во время паломничества босиком по заснеженной Шотландии он сильно обморозил ноги, поэтому даже мессу вынужден был служить сидя. Однако понтифик был настроен решительно. «Мы займем место на верхней палубе корабля», – объявил он[514]. Мехмед, узнав о его клятве, любезно предложил избавить болезненного папу от долгого путешествия и самому явиться с войском в Рим.