Книжка-подушка

Я очень люблю Италию, очень люблю Сицилию, очень люблю Ортиджию. Здесь все по мне – море кругом, от моря идешь и к морю выходишь, и сплошь старый город, еще Архимеда, но в сегодняшнем виде, конечно, барочный, что может быть прекраснее? Никакого «Брежнева», адских семидесятых, которые своим мусорным однообразием засрали все лучшие побережья. Еще можно найти место дикое, где нетронутая природа, и типового строительства нет потому, что вообще ничего нет, но рукотворная красота на берегу это великая редкость. К тому же в Ортиджии недорого, квартиры стоят дешевле, чем в Бутово, – и чтобы купить, и чтобы снять, еда чудесная, народ чудесный, работаю я в «удаленном доступе», интернет есть, значит, проблем нет, можно в тепле и счастье провести всю зиму, чего еще надо? Но вот упал самолет, и думаешь, кто там был, чьи близкие, и не попала ли туда К., они с ребенком собирались в Шарм-эль-Шейх, но, кажется, позже, значит, уф, пронесло. Но не навсегда же. И ведь ужас ужасный, если техническая история и если привет из Новосирии – тоже, и непонятно, что еще хуже, и так и эдак может повториться, и где в следующий раз полыхнет и рухнет, неизвестно, и как уберечь родных, друзей, любимых, тех, о ком молишься, тех, кто и есть родина, – куст-особенно-рябина.

3 ноября

Валерий Шубинский пишет, что «у русского фэйсбучного жанра есть три предшественника: А. С. с Table-talk, Ф. М. с Дневником писателя и, конечно, В. В. с Опавшими листьями». Три источника, три составных части определены абсолютно точно, но Ф. М. с В. В. рулят. Наше все в кулисах. А ведь нет ничего пленительнее, чем table-talk А. С.: «Боитесь вы графини – овой? – Сказала им Элиза К. – Да, – возразил NN суровый, – Боимся мы графини – овой, Как вы боитесь паука». Или: «Третьего дня был бал у К **. Народу было пропасть, Танцевали до пяти часов. К. В. была одета очень просто; белое креповое платьице, даже без гирлянды, а на голове и шее на полмиллиона бриллиантов: только! Z по своему обыкновению была одета уморительно. Откуда берет она свои наряды? На платье ее были нашиты не цветы, а какие-то сушеные грибы. Не ты ли ей, мой ангел, прислала их из деревни?». Все это ушло давно и бесповоротно, навсегда, но вдруг выскочит откуда-то и аукнется тем бонмо, что выдала в фейсбуке Елена Пастернак: «Почему все уже неделю обсуждают часы какого-то человека с лицом туалетного ерша?».

Ну, махайте на меня, махайте!

4 ноября

Хорошо помню, как придумывали нынешний День победы над поляками, почему-то прозванный единством и согласием. Дело было в 2002 году. Я тогда работал с Павловским, который ваял Гражданский форум, а я для этого форума сочинял сайт Хартия ру про всякие общественные беды и горести. Сидели мы в РИА Новости множеством подразделений. Павловский собрал узкий круг и говорит: надо навсегда закрыть 7 ноября, кинув праздничную кость народу, один красный день календаря заменить другим. Пишите свои предложения. Хорошая идея? – хорошая! Нельзя удалять праздник, оставляя вместо него дырку. И к тому же в ноябре ветер дует – несносный, промозглый, надо согреться, душа просит тепла, должен быть повод выпить и закусить. Вот пусть повод и станет причиной, решил я, и предложил День салата оливье. Чем не праздник? Салат оливье – общенациональная ценность, само единство и согласие – богатых, бедных, образованных, невежественных, советских, антисоветских, буржуев и социалистов, любых, всяких, всех со всеми – русская идея, русский мир, русский салат, везде в мире любимый. Он так всюду и называется Russian salad – готовят его там скверно, густо заливая майонезом из уважения к родине.

Ясен пень, мою идею похоронили без обсуждения: мы тут серьезное дело делаем, а вы со своими глупыми постмодернистскими шутками. Но теперь ясен другой пень. Это и была развилка: с непонятно зачем реанимированной победы над поляками началось остальное махание ссаными тряпками – и борьба с американкой, которая гадит, и борьба с внутренними пидарасами, и Крымнаш, и скачки в Донбассе по терриконам. А могла быть картошечка, колбаска, соленый огурчик, зеленый горошек, яички и яблочко. Яблочко обязательно надо добавить.

8 ноября

Меня тут спрашивают, кто я – правый или левый. Пребываю в растерянности. Я за свободу выбора, а значит, за низкие налоги и право богатых самим распоряжаться своими деньгами: пустить в оборот, построить хоспис или кинуть в камин, как Настасья Филипповна. Это вроде бы правая ценность, но лучше бы было побольше хосписов, конечно. Я за свободу выбора, а значит, за аборты, за эвтаназию, за однополые браки и пр. левые радости. Но лучше бы эвтаназии не было и абортов, по возможности, тоже. Октябрьскую революцию, в честь которой меня, видимо, спрашивают, я, как прежде, не люблю, и Февральскую любить не за что, всю эту сволочь левее кадетов с окрыленными лицами я всегда терпеть не мог, но и красномордые государственники ведь – туши свет, сливай воду. Не выходит никакой у меня стройности, ну и ok: право-левая каша самая съедобная. А стройность хороша в архитектуре и в фигуре. Ну еще в фигуре речи, естественно.