Книжка-подушка

Владимирский двенадцатый век, русская романика, наше все – высокий портал, прямая спина входящего. Европа. Свобода. Потом, когда татары, ну, думают, не трусь, надели шаровары, приехали на Русь, все сгорбилось, ссутулилось, портал стал лазом, щелью, куда надо было проникать на четвереньках. Собственно, вся русская история это редкие мгновения прямой спины, чередующиеся с длительным коленно-локтевым унижением. Одичание, обрушение в варварство, в пещеру, случившееся в последние пятнадцать лет, в этом смысле вполне наглядно. Россия – не Европа. О, да. Встала с колен, чтобы ползать на карачках. Но ведь высокий портал был? Был. Значит, еще вернется.

18 мая

Валентина Корсакова – спасибо ей! – в одной из дискуссий подарила сегодня чудесное выражение про дамочек, которые хлеб берут двумя пальцами, а хуй – двумя руками. Весь образ-характер, строй речи, души и чувств, вся жизнь и судьба в одном выражении. О, великий, могучий. Ты один мне поддержка и опора. Почему, за что тебя хотят запретить?

22 мая

Не прекрасный русский мат, а слова «фашизм», «нацисты» как определения, относящиеся к современникам, это единственное, что бы я запретил. Ко всем одинаково не подходит, ровным счетом ничего не значит. Выброс адреналина через словесный мусор, беспримесная агрессия, тягостная пустота.

30 мая

Антон Красовский, рекомендуя у себя в блоге беседу Соколовой со Смирновой, пишет: «Читать с того момента, когда начинают говорить про Любу Аркус. И уже – до конца».

Поясняю. С того момента, когда начинают говорить про Аркус и уже до конца, беседа делается о том, как помочь ближнему, как жить, чтобы не чувствовать себя свиньей, и о проблемах, с этим связанных: об индивидууме и обществе, об обществе и государстве. До того разговор был про эксцентрическую девушку. Зря Красовский пренебрегает композицией, тонко и осмысленно выстроенной Ксенией Соколовой. Эксцентрика это свобода. Свобода это ответственность. Ответственность это помощь ближнему. И никто лучше, чем Авдотья Смирнова, не показывает эту взаимосвязь.

31 мая

Русский либерал часто бывает поверхностным, даже глуповатым, склонным к самой тухлой догматике: отсюда культ разнообразных УЖК, комплекс рукопожатности и прочие многократно осмеянные черты. Приземленный монетаристский либерал склонен к линейности, спрямляет углы, сторонится поэтического тумана и обмана, избегает бездн, а значит, любой метафизики, и вообще сильно преувеличивает ценность здравого смысла. Сплошь и рядом это здравый смысл во всей своей ограниченности.

В обычной мирной жизни либерала можно критиковать и этим следует заниматься. Во дни торжеств и бед народных такое желание пропадает напрочь. Потому что на противоположном фланге вырастает патриотическое нечто и сеет вокруг себя ненависть, ненасытную и безудержную. Сумасшедший с бритвою в руке правит бал. Зрелище это до такой степени тягостное, что оно мгновенно превращает мещанский здравый смысл в «наше все», в сияющий во тьме маяк, в спасительное бомбоубежище. Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас. И теснее вжимаешься в любой УЖК, где руки, ладони, тепло человеческого рассудка.

1 июня

Ездил сегодня на дачу к друзьям и обрел водителя, обязательного, расторопного, тактичного, что совсем немаловажно, – он работает на собственной машине в одной из фирм, куда я обратился, и готов возить и днем, и ночью за две трети цены, без накруток родного таксопарка. И вообще чудесный парень, живет в собственном доме недалеко от дачи моих друзей, а это совсем рядом с Москвой, в паре километров от усадьбы Валуево. У него 25 соток, все помещается, и сад, и огород, и свиней он там же разводит. Купил, считайте, задаром в 1998 году, во время кризиса, 20 тысяч рублей стоила земля, половину дал комбинат, который выделил участок, а за 10 тысяч, огромные деньги – ему страшно повезло, рубль тогда обвалился – он продал своих поросят, еще летом они так не стоили.

И что, спрашиваю, растет на участке? Все растет, говорит, расцветают яблони и груши. Они были? Нет, конечно, сам посадил. А что было, поле? Нет, не поле, липовая аллея была. Как липовая аллея? – изумляюсь я. Это что, территория школы? Нет, школы никакой не было. Липовые аллеи, терпеливо объясняю я, сами не растут, их высаживают, крестьяне такими глупостями не занимались. Это либо школьный двор, либо сад при больнице, тогда липы советские, либо остатки барского парка. Ну да, говорит он, это ж с другой стороны Валуево. Липы там были и дубы, очень старые, огромные, ствол руками не обхватить, их обязательно срубать надо, они опасные; вот сосед не срубил, и у него такой дуб упал на забор, ничего от забора не осталось.

Стояли темных лип аллеи. Больше не стоят.

В поисках темных аллей (остатков, обрубков) я спустя десять лет, в 2008 году, когда решил обзавестись дачей, объездил буквально все Подмосковье.