kniжka (сборник)

– Да, в последний класс.

– А огород на него опять оставила?

А мы в этом году решили огородом не заниматься. Так, я цветы посажу, когда приеду.

– Ну, Анжелка, Ольга, проходите. В первой комнате что ли гостей принимать?

Чтобы проехать через всю Москву, нужен целый день. Но мы таких задач себе не ставим. Налегаем на кофе. Благо BROL на каждом углу. Мы с Катериной всё говорим, говорим, а Анжелка улыбается, как ангел.

– Ольга, назови меня по-польски.

– Катарина.

И смех. Смех ещё – вот, что добавляет лет. А как смеётся Анжелка! Золотой смех, как говорит Анджей.

Белый пудель

Посвящается моей маме

Так могла бы называться мафиозная организация, а не рассказ. Ноги само собой предназначены для ходьбы. А Вася стоял. Он стоял в самом начале бульвара Гейзеров. Стоял и смотрел. То себе под ноги, то просто вперёд. Впереди, там вдалеке, заканчивался бульвар. Прохожие, прохожие, прохожие. Каштаны и дубы. В кармане время от времени неприятно дрожал телефон. Вася не мог его выключить. Он ждал, когда позвонит Мила, её звонок отличался от других мелодией. А Мила принимала ванну с хвоей. Но Вася об этом не знал среди дубов и каштанов. Мила жила в самом конце бульвара Гейзеров. Там, где уже дубы без каштанов. А ещё у неё был пёс, белый пудель.

Взгляд

Всё нормально и так приятно, что кажется даже, что всё хорошо. Всё в порядке. Все живы, все здоровы. Сахар. Сахар в доме есть, значит можно пить сладкий чай. Или кофе, кому как больше нравится. Можно спать до упаду, а упавши (желательно на что-нибудь мягкое) снова спать. Вкусите момент. Да нет, не надо нюхать. Понюхайте мой кофе с корицей и молоком. Лучше? Тянет к прозе, тянет к этой стороне тетради. Не можешь ничего написать – не пиши. А я вот напишу. Одно слово хотя бы. Маша.

Маша налила лимонаду в стакан со льдом. Вечер переходил в ночь и ей хотелось пить. Лимонад был кажется грушевый, но, впрочем, быть может и малиновый. А это не всё равно. Я люблю малиновый. Хотя мне конечно с ней сейчас не пить. Как пить дать!

А выпью я фруктового чаю. Спать бы сейчас. Если у Маши сейчас ночь, у меня глубокая уже ночь, уже четвёртый час.

Всё нормально и так приятно, что кажется даже, что всё хорошо. Муж давно вернулся с работы и спит. И дочка спит тоже. Только она одна и не спит. Читает в пятый или в шестой раз это письмо. Которое и не письмо-то вовсе, а так, набросок какой-то, какой-то скетч. Но такая грусть. Запряталась в нём, в этом письме какая-то тоска. И тоска эта, моя тоска, она – по ней. По единому взгляду её, по единому слову. Не то что чаем, водкой не залить. Но очень приятно, очень хорошо, что всё так, что тоска эта есть. Вот если бы осталось у меня одно только слово. Маша.

Маша написала последнее слово: «Обнимаю». А ещё в её письме много разных слов, за каждым из которых живое чувство. Разделила она грусть-тоску эту пополам и теперь осталось только письмо отправить. Обнимаю.

Всё нормально и так приятно, что кажется даже, что всё хорошо. Если только так и есть, если это правильно, правда то есть, тогда не просто хорошо, а прямо-таки здорово. Сварю-ка я ещё кофе.

Диабет

Стекла все перебили. Не так давно. Чемпионат дворовых команд. А я все играю. И парни тоже. Музыка старше футбола. Когда первое стекло вылетело, мы все решили, что это от нашей музыки. Громко играли, наверное.

Я играю на скрипке и пою. Стихи пишу я сама. Вот моя последняя песня. Называется «Ангелу от ангела».

Под небом под твоим
Где звёзды – просто маленькие точки
Которые мы сним
И снятся космонавтам дочки
И сняться в фильме про твоё кино
Где люди у природы в эпизодах
Хочу я
Так давным-давно
На карте обозначил броды

Наша группа называется «Диабет», потому что мы все заразные, наша музыка заразная. Конечно, музыка вообще довольно заразная штука. Хотя вот диабет, я слышала, не заразная болезнь, но самая благозвучная, пожалуй. Возникает на нервной почве. И вот мы все тут на нервной почве пишем, играем. Записали недавно диск. Наш первый альбом называется «Огурцы». Мы все любим огурцы, мы так называем свои песни. Пусть теперь Витька скажет что-нибудь.

– Маргаритка, я не умею, не знаю, что сказать.

– Ну давай, попробуй, это же всё равно не для журнала какого-нибудь.

– Не для журнала? А если и для журнала. Ну ладно. Переводите тогда.

Огукам бтльбах вирутог параст.