kniжka (сборник)

Это значит, я играю на гитаре. На обычной гитаре. Фенди, я ее называю. Маргаритка поет и на скрипке. А, она уже сказала. Барабанщика зовут Миха. Ещё у нас есть клавишник Борис, Бор. Он ходит в разных ботинках всё время, вчера пришел в синем и чёрном. Вообще, это нехорошо заставлять музыканта говорить, я играю. Даже, по-моему, писателя заставить говорить и то более человечно. А, наши ориентиры! Но я вам не скажу об этом, мне нравится слишком разная музыка. Если о стилях, то… Вот думайте, что хотите – поп-нойз, Мар, всё что ли? Нет, не так. Так ты мне не можешь ответить.

– Мар, всё, что ли?

– Да не знаю, они меня все ещё держат.

– Кто?

– Строчки.

– Скажи им что-нибудь такое, чтобы отстали.

– Хорошо, сейчас попробую.

Отпустите нас, пожалуйста! Столько групп ещё есть. Все что-то играют. У нас через полчаса репетиция.

Давайте и правда их отпустим, пусть живут своей жизнью. Нет никакого толку писать про музыку, ничего не слышно. Если хоть немного стало слышно группу «Диабет», то, конечно, это очень хорошо. Зато, правда, теперь мы все знаем, что такая группа может быть.

Dear Beth

Моя мама любит говорить, что «лучшее враг хорошего». Мне всегда хотелось стать врагом хорошего. Пусть даже очень хорошего. Хорошо – это когда удобно, сыто, тепло. Мы – лучшие. Я и мои ребята. Мы не попадаем в струи. Мы сами струя. Мы играем на музыкальных инструментах, которые сами придумали и собрали. Я – самый тривиальный инструмент. Я пою, кричу, шепчу, говорю. Меня зовут Мэтью. А группа наша называется Dear Beth. Забавно, что в некоторых славянских языках мы звучим, как Диабет. Страшная болезнь, но очень хорошо. Хорошо было бы если бы. Не знаю, что я хочу сказать. Я не хочу, чтобы было просто хорошо. Лучше мы, а не болезнь. Пускай это будет схватка за это чёртово название. В Польше на нашем концерте можно получить шприц с инсулином. Я никогда бы не спел, что дерьмо – это дерьмо. Я спою, что дерьмо это омьред. Наоборот. Перевернуть все к йовотрёч матери! Вот задача. Некоторые считают, что мы играем поп-нойз, а мы не играем. Мы не играем ничего. Ни с кем. Ни во что. Dear Beth – это серьёзно. Мы – страшная болезнь.

Перевел с английского

Анджей Завацкий

Евстахий

Евстахий пел в церковном хоре. Пел так, что прихожане о нём спрашивали. Предлагали всевозможное вспоможение. Был он всем доволен и пригож. Молился не менее усердно, чем пел. Батюшка любил его. Так, как и должно, но и более. Любил, как родного сына. Но, как везде и всегда, где добро, там и немного зла. Опустели окрестные церкви, такая слава пошла за Евстахием. Верующие уже не шли в церкви, что ближе к их домам, а шли послушать Евстахия. Батюшки тех церквей в немалой пребывали печали. В православной вере не дозволено как-либо заманивать в церковь прихожан. Да и в любой другой, хотя и не так строго. И решили они пойти в ту святую церковь, где ангелом человек поёт и с человеком этим побеседовать, чтобы перестал он, Евстахий, петь. Но как пришли и как услышали, так и остались в той церкви навсегда. И вот стоит в городе одна церковь, охраняемая ангелом, что поёт в Евстахии, а остальные милиция охраняет, кассиры билеты продают, музеи в общем.

Ковёр и сон

Такой, как есть. По полчаса на каждый шнурок. Или на каждый ботинок? Минус шестнадцать на улице. Иду в магазин. На улице светит солнце. Яркое – яркое. Начинается день. Мне постоянно советуют смотреть, куда я иду. Но я так и делаю. Просто я иду на солнце. Сегодня самый обычный день. Но сегодня сбудется моя мечта. Я куплю себе ковёр. С портретом Мадонны. Я слушаю Мадонну с семи лет. И вот теперь я смогу на неё прилечь. Ну, не на всю. На лицо. Копил два года. Отказывал себе во всем. Бросил пить. Курить. И бросил бы есть, если мог бы. Этот ковёр, когда я его увидел, я сказал себе, это – мой ковёр, он должен лежать у меня в комнате. Положу его на кровать, лягу и буду разглядывать так близко, как только возможно. Я живу в городе Оленегорске. У нас в городе есть стадион. Но Мадонна никогда к нам наверное не приедет. Всё получилось. Денег ещё хватило на пачку Беломора. Теперь я могу позволить себе закурить. Как и планировал, расстелил ковер на кровати. Даже не стал курить. Сразу лёг на ковёр заснул. И приснился мне сон.

Она сидит в каком-то доме. Зима. Мы идем с товарищем по улице. Проходим мимо этого дома. Я знаю, что Мадонна там и хочу постучать в дверь. Но мой товарищ меня отговаривает. Она же замужем, неприлично стучаться.

– Кинь ей денег на телефон.

– А номер? Ты знаешь?

– Да вон, специально для тебя буквами на двери написан.

Вот эти буквы-цифры я, когда проснулся, целый день пытался вспомнить, но – безрезультатно.

И как-то так получилось, что мы не один раз прошли мимо того дома, а раза четыре, наверное.

И каждый раз я посылал немного денег на этот загадочный номер. Когда мы последний раз шли мимо дома Мадонны и я отослал ей последние деньги, мой товарищ сказал.