kniжka (сборник)

Патрик много лет уже снимал фильмы. Он был режиссёром. Жил он в Роттердаме и участвовал каждый год с новой кинолентой в Роттердамском кинофестивале. Но ещё ни один его фильм, а их было уже двенадцать, ничего на фестивале не выигрывал. Прочитав эти истории, он решил снять фильм про двух русских туристок и роттердамского гида. Пожелаем ему удачи. Мы сидели с ним в кафе, я в одном, а он в другом, в Роттердаме, и я послал ему по электронной почте эти истории, которые буквально высосаны из пальца. Он решил их связать, благо, что его родной город их уже связывает. Посмотрим, что у него получится. Давайте, посмотрим.

«Когда солнце зашло, Дик пришёл в порт. Один, без туристов. Рабочий день уже закончился. Дик думал всё ещё о своей работе, вспоминал о северной жадности шведских туристов, которые хотели узнать больше, больше, больше… Он полюбил их за это, пять минут стоял у автобуса, когда они уже вошли внутрь, и всё слал воздушные поцелуи. Дик любил порт, всё самое хорошее и первый поцелуй произошло здесь. Он достал свой фотоаппарат и принялся за своё любимое дело – снимать всё подряд, не глядя в видоискатель. Дома, только дома, он рассматривал снимки. Вот две девушки с фотоаппаратами, корабль, снова – корабль, звёздное небо, девушка, которая представилась Никой, девушка Нина, телефон, написанный на руке, ещё один (где чей, непонятно), кран, снова – кран, луна».

У Патрика получится, я думаю, отличный фильм о Роттердаме. А что о Роттердаме получится у меня? Что-то уже получилось. Но мне кажется, что мало, мало о Роттердаме. Всё чего-то вокруг да около. Жадность северная до продолжения. А пока что в одиннадцатый уже раз напишу слово, что нравится с детства. Роттердам.

– Представляешь, он позвонил!

– Кто?

– Голландский гид, Дик!

– Повиси минуту, у меня городской.

Дик позвонил им обеим и сказал, что любит их, что они лучше всех прочувствовали Роттердам, судя по их снимкам в сети, судя по их горящим глазам за всю неделю, что они провели вместе. Да, Дик тогда забросил на неделю так им любимую работу ради этой парочки. Они спали по три часа в день и всё ходили, ходили, ходили. Фотографировали, смеялись, а Дик рассказывал, рассказывал. Но случалось и Нине с Никой вставить слово, кто где учился, например.

– Он сказал, что приедет весной! К нам, в Питер!

– А мне сказал, что к нам, в Москву.

– Не глупи, просто ты приедешь в Питер тоже.

– Хорошо, но и в столицу скатаемся тоже.

– ОК.

В Москве, как и в Питере, как и в Роттердаме был январь и, не дождавшись весны, девушки полетели в Голландию. На кинофестиваль. В Роттердам.

Патрик Ван Хельдсвик представил свой новый, тринадцатый фильм “ Nord Greed». По-русски это звучит примерно как «Северная жадность». Северу всегда не хватает тепла, солнца. Нам, людям северных стран всегда не хватает новых впечатлений, эмоций, того же солнца. И пусть Голландия не сильно (не очень сильно) отличается от Москвы и С-Петербурга по температурному режиму. Но там живут такие люди, повстречав которых, вы будете смеяться во сне, приехав домой. Там вам будет хорошо. Я так думаю. Я никогда не был в Голландии. Но обязательно буду. В Роттердаме.

В Роттердаме шёл дождь. Патрик шёл домой февральским днём. Фестиваль закончился, а его фильм («Nord Greed») снова не занял никакого места. Фильм получился не очень дорогим, не таким дорогим, как предыдущий. Патрик шёл домой, и ему было настолько плохо, что он не мог даже ни о чём думать. Вдруг зазвонил мобильный. Звонили организаторы фестиваля. Оказалось, что никто из жюри просто-напросто не посмотрел его фильм. Фестиваль был продлён на один день из-за этого. А фильм про Роттердам «Nord Greed» получил первый приз по итогам голосования. Нина, Ника и Дик хлопали громче всех и получили приз за это.

Диктофон

Две вещи, с которыми человек не в состоянии справиться, это – Земля и Время. Хотя «время» с маленькой буквы звучит как-то более уважительно. Человек приходит на Землю, которая взрывается вулканами и прячется под ледниками, лет на шестьдесят в среднем.

Купил себе диктофон. Записывать слова. Так уже не запомнить. Но из этих слов, что я записал, ничего не слепить. Рассказы пишутся ведь не так. Не из слов. Нет, из слов, конечно. Но мои слова (которые я говорю) и слова, которые записаны на бумагу, это (это кто-то сказал) – две разные вещи.

Как Земля и время. Время уходит. Мое время уходит. Еще могу сказать, что «время моей молодости» уходит. И еще лет пять и оно пройдет, как и не было. И почти что не жаль. Мне живется лучше сейчас. С диктофоном.

С диктофоном. С диктофоном такая штука. Записываются все-таки ведь слова. Плевать на фразы. Нужны как раз слова. В нужном сочетании. В нужном контексте отдельные слова. Ужасно. Ужасно то, что это получилось, написать так, чтобы выглядело как будто записанное при помощи диктофона. Нет у меня диктофона никакого. Да и не нужен он мне.

Рыба

– Выудить хоть слово бы из него.

– Молчит. Молчит как аквариумный.

– Кто, аквариумный?