Книжная дама из Беспокойного ручья

– Спасибо. Он составит мне компанию до возвращения Альберта. – Она прижала к лицу «Журнал любовных историй», вдыхая запах чернил. – Я позабочусь о нем.

Этот журнал передавали друг другу девушки, которые тайно просили привезти «что-нибудь воодушевляющее». В прошлом году я стащила его из Центра, не показав инспектору, которая точно бы не одобрила литературу такого рода. Даже Па не знал об этом.

Винни угнездилась на школьном чердаке, где коротала долгие зимние вечера. Никто из местных жителей не мог позволить себе иметь свою комнату или даже еду, никто, кроме этой учительницы. Ее муж уехал работать на крупный завод в Детройте и пока еще не вернулся. Многие жители горных районов искали счастья в большом городе, оставляя своих жен в одиночестве до тех пор, пока не заработают несколько расчетных чеков. Винни было одиноко, как и мне. Поэтому любая литература могла облегчить ее переживания.

– Без проблем, – сказала я, почувствовав гордость за то, что доставила ей этот журнал, вместе с которым передала ноты.

– Еще и новая музыка. О боже! Спасибо! – она полистала партитуру. – Как Элайджа?

– Хорошо, спасибо, что спросили. Но помимо длинной смены в шахте, они заставляют его работать сверхурочно.

– Эти горы порождают старость. Как у вас дела на этой неделе?

– Все отлично. – По привычке я спрятала руки, засунув их в карманы, хотя здесь в этом не было необходимости, поскольку кожа имела приличный серо-синий оттенок.

Винни была единственным посетителем после смерти Чарли Фрейзера. Принося с собой пирог, она проводила со мной все воскресенье, а на следующий день читала, пока я лежала в кровати, отходя от побоев умершего мужа. Она никогда не интересовалась произошедшим и не лезла в чужие дела, а я никогда не рассказывала о той ночи, но в ее глазах было видно понимание, смешанное также с беспокойством и гневом.

Прошлым летом меня врасплох застал сильный ливень, и Винни настояла на том, чтобы сделать соломенную постель за школьной печкой. Но мне было некомфортно спать под одной крышей со своим же читателем, поэтому, когда дождь стих к полуночи, я сложила одеяла, подкралась к Юнии, и мы поехали домой. Подобно игривому светлячку фонарь освещал нам дорогу, подсвечивая морось, раскачивающую желтый свет, который расчищал наш путь.

– Кюсси Мэри, – обратилась ко мне Винни с книжкой в руках. – У вас не найдется пара лишних минут, чтобы почитать им?

Мне нравилось то, как она произносила мое настоящее имя, вместо старого прозвища, которое мне дал доктор, или еще хуже – нового статуса, вдовы Фрейзер. А все началось с нашего знакомства, когда она вежливо поинтересовалась моими увлечениями.

– Минут десять? – уговаривала Винни.

У меня даже секунды не было свободной, а тут хотят отнять целых десять минут. Юния сегодня слишком медленная, еще Ангелина отняла двадцать минут. На горы тоже ушло несколько часов. А ведь солнце вяло взбиралось на горы, охотно уступая место стремительно наступающей беспросветной ночи. В этих краях времени всегда не хватало.

Протяженность маршрута составляла семнадцать с половиной миль, но в действительности расстояние было еще больше с учетом петляющей дороги. Я уже опаздывала к следующему читателю. Домой придется возвращаться затемно. А ведь помимо других домашних дел, нужно покормить Юнию, почистить ее копыта и успеть собрать ужин для Па до его ухода на работу.

Но Винни так мило ко мне обратилась. К тому же, если мул нигде не застрянет, я не сильно опоздаю.

– Для детей всегда найдется время, – ответила я.

Войдя в пыльный от толченого мела класс, Винни повела меня к пианино, подпирающему дальнюю стену. Над ним висел топор с деревянной ручкой и текст десяти заповедей, вышитый крестиком. Чуть дальше были видны старые часы с неработающим маятником. На прогнившем полу из каштанового дерева стояли нетесанные скамьи, выстроенные в ряд перед учительским столом.

В углу располагалась старая печка, из которой доносился треск костра, сжигающего кору сживицей.

Винни выдвинула для меня табурет. Два года назад после смерти жены Док пожертвовал школе фирменное пианино из красного дерева и сосны, подарив Винни красивую накидку из лисьей шкуры, которую он купил у охотника.

Ей казалось, что только дьявол мог запрячь лошадей в телегу с такой тяжелой мебелью и отправить ее в горы – так она боялась статуса и ценности подаренной вещи. Люди приходили со всех окраин, чтобы полюбоваться настоящим музыкальным инструментом, потрогать отполированное дерево и понажимать на клавиши. Это был художественный объект, ради которого народ до сих пор иногда забегает, чтобы мельком взглянуть на него и даже осторожно прикоснуться.

Винни расправила скользкую шкуру, разложив по своим местам болтающуюся голову, хвост, передние и задние лапы.

Дети сели на деревянный пол, образовав передо мной полукруг. Десятилетний хиляк Генри подвинулся ближе и прижался к лапе лисы, покрытой мехом.

Он аккуратно дернул меня за юбки.

– Книжная дама, мэм, я обожаю «Питера и Венди». Привезите ее еще раз, пожалуйста.