Кодекс Снеговика

– По-моему, лучше все-таки есть банан, чем его рассматривать. Хорошо, что она не выбрала твою созерцательную природу.

– Возможно, ты права. Это всего лишь моя версия… У тебя еще есть вопросы?

– Ты не хочешь со мной разговаривать?

– Я очень хочу с тобой разговаривать, но уже поздно, и тебе пора спать. Завтра у нас всех трудный день, поэтому повернись на правый бок и закрой глаза.

Анюта повернулась и зевнула.

– А это действительно так уж важно – спать на правом боку? – спросила она.

– Никаких больше вопросов. Спи.

– Поиграй мне снова Чайковского, пожалуйста.

– Тебе понравилось?

– Да. Я хочу научиться играть это сама.

– Завтра попробуем, а сейчас спи.

Взрослые заканчивали этот день традиционной песней «Несе Галя воду». Они пели ее всегда под занавес, когда собирались вместе.

Главные партии исполняли Коля и Вера. У них были очень созвучные для этой песни голоса. Он запевал хрипловатым басом: «Галю ж, моя Галю, дай воды напиться». Вера тоненько отвечала: «Я буду в садочку, прыйди, подывися»…

Вадик участия не принимал и даже не открывал рта. Он просто блаженно улыбался, слушая Севастьяновых. Вклад Катерины тоже был небольшим – она тихо пыталась поддержать Веру, когда начинались женские куплеты.

Им всем было очень хорошо в этот вечер. И даже слово «очень» не выражает степени приятности. Пожалуй, никогда еще семейство Агеевых не испытывало такого удовольствия от встречи с семейством Севастьяновых. Причиной тому были и предвкушение Нового года, и послевкусие вальса Петрова, и размыленность взглядов, и ясность в вопросе «кризиса среднего возраста», и, конечно же, выпитый алкоголь.

«Дети непредсказуемы. Этим они прекрасны, но и опасны».

Кодекс Снеговика.

Тридцать первое декабря. Среда.

Утро началось со звуков скрипки – это уже стало превращаться в традицию. Катерина приоткрыла глаза и посмотрела на электронные часы, которые показывали немногим более восьми часов. Организм после вчерашней добротной порции алкоголя требовал дополнительного сна. «Эта скрипка отравила мне жизнь», – подумала она и накрыла голову подушкой. Она уже начала проваливаться в очередной сон, но в последний момент вспомнила о Севастьяновых и мощным толчком тревожной мысли проснулась окончательно…

Вчера она положила Веру и Колю на широком надувном матраце в своей будущей спальне на втором этаже, которая находилась по соседству с Анютиной комнатой. Катерина и раньше всегда стелила им там, но на этот раз она забыла предупредить Севастьяновых о таком резком изменении в режиме жизни их семьи. Проснуться засветло от звуков живой скрипки – это все равно, что выпасть из теплой постели в ледяную воду.

– Вадик! – она толкнула мужа в бок.

Вадим не шелохнулся в ответ. Он вчера перебрал лишнего и способен был спать в любых условиях. Катерина надеялась, что по этой же причине хотя бы Колю звук скрипки не шокировал. Но Вера!…

Катерина накинула халат и быстро поднялась на второй этаж, на ходу приглаживая волосы и протирая глаза.

Сначала она бросилась в Анютину комнату. Та при включенном электрическом свете стояла в одной пижаме с распущенными волосами перед зеркалом и играла что-то очень приятное, но не по-утреннему громкое. Катерина грозно посмотрела на дочь и постучала кулаком себе по лбу.

– Что? – возмущенно спросила Анюта, оборвав музыку на высокой ноте.

Катерина махнула на нее рукой и кинулась в спальню к Севастьяновым…

Коля действительно, несмотря ни что, продолжал спать с разинутым ртом. Но глаза Веры были широко открыты. Она совсем не выглядела напуганной. Скорее – изумленной.

– Бедная ты моя подруженька, – Катерина сделала извиняющуюся гримасу. – Я же не успела вас предупредить. И Аньке не догадалась сказать, чтобы сегодня не смела пиликать…

– Представляешь, я всю жизнь мечтала просыпаться именно так! – Вера улыбнулась. – Живая скрипка прямо в постель. Это так романтично.

– Поспи еще, – попросила Катерина.

– Какой же сон после такой музыки, – Вера потянулась всем телом, ночнушка натянулась на ее груди, и Катерина непроизвольно позавидовала стройности ее фигуры. – Пора готовить салаты.

– Мам, – Анюта выглянула из проема своей комнаты. – Мне можно продолжить?

– Детка моя…, – Катерина еле сдерживала раздражение в голосе. – Восемь утра еще…

– Ну, мам. Я же репетирую.

– Играй, Нюрочка, играй, – Вера встала и накинула поверх ночнушки халат. – Я уже не хочу спать, а ему, – она кивнула на бесчувственное тело мужа, – твоя музыка не помешает.

Поселок просыпался как никогда рано. Катерина, пока закипал чайник, смотрела в окно и с детской радостью наблюдала зажигающиеся один за другим огни в окнах соседских домов. Наверное, все хозяйки сегодня вставали засветло, чтобы успеть наварить картошки, яиц и свеклы, замесить тесто, открыть банки с маринованным огурцами, потушить капусту и баклажаны, а в промежутках между салатами выбить из ковров последнюю пыль этого года, вымести последний сор из углов.