Когда Алиса упала

Я хочу сказать: Моя сестра не могла покончить с собой. Она любила пчел, и желтые цветы с черными серединками, и фарфоровые чашки с нарисованными пейзажами, и пуговицы для туфель, и козодоев, а смех ее звучал точно колокольчики.

Я хочу сказать: Я словно корабль без руля и без ветрил.

– У тебя на подбородке сок дерева, – говорю я вместо этого.

А он так и стоит, сунув руки в карманы, и кивает.

– В сундуке Алисы может быть сокровище. Для дерева. Посмотрим вместе. Принесем его сюда.

Тоби гладит рукой дерево, потом меня, и мы снова идем по поляне. Он перелезает через упавшее дерево и помогает мне перебраться через него, протягивает мне лук.

– Ты умеешь стрелять из лука? – спрашиваю я.

– Умею.

– А мама лучше стреляет?

– Кэти? – уточняет он.

– Да. Кэти.

– Не знаю. Может быть.

– А меня ты научишь?

– Если хочешь.

Тоби сдвигает колчан на грудь, перья на стрелах выглядывают из-за его плеча. Он ступает через сплетение побуревших вьющихся стеблей, которые ломаются с сухим треском, когда он пинает их башмаками.

– Нам нужны еще Стражи. Они нас охраняют. Чтобы никого не забрали. – Он показывает пальцем на небо.

– Пойдем.

Рукоятка лука из гладкой кожи. Я крепко прижимаю его к бедру и вслед за Тоби иду под покров древесных крон, через заболоченные камни и корни, и вот мы уже снова среди надгробий и спящих мертвецов. Цветы завяли на жаре, листья у них тускло-зеленые, лепестки блекло-желтые, а выпучившиеся серединки фиолетово-черные.

Тоби ощупывает перья на каждой стреле. Выбирает стрелу с перьями индейки, достает ее из колчана и кладет среди цветов на Алисину могилу:

– Ей может пригодиться.

Голубая сойка скачет по ветке клена и, склонив голову, смотрит вниз. Глаза у нее словно стеклянные бусины, она смотрит с любопытством, но потом теряет к нам интерес. Тяжело оттолкнувшись от ветки, сойка взлетает и устраивается на верхушке другого дерева.

На краю кладбища кто-то есть – темно-коричневый, темнее, чем кора, я слышу, как он идет. Это не олень, бесшумно ступающий по веточкам. Тяжелые шаги замедляются и стихают. Мужчина держит винтовку стволом к земле. Я хватаю Тоби за плечо, чтобы он остановился.

– Кто здесь?

Мужчина не двигается и не отвечает. Его соломенная шляпа потемнела на ободке, волосы длиной до плеч заправлены за уши. Он смотрит на нас равнодушными грязно-карими глазами. Жилетка из вареной шерсти лоснится на груди; мешковатые холщовые штаны слишком длинные. Он поправляет винтовку.

– Вы кто?

Мужчина поднимает руку точно в знак приветствия и снова опускает ее.

– Просто работу ищу.

– Здесь работы нет. Спросите у вдовы Хамфри, она живет дальше по дороге.

– Может, и спрошу, – отвечает он. Но остается стоять где стоит.

– Пойдем, Тоби.

На этот раз Тоби не рвется вперед. Он берет меня за руку (его большой палец такой же скользкий от сока, как и мой), и мы идем бок о бок по дорожке к дому.

– Это плохой дядя? – спрашивает он.

– Нет, – отвечаю я, покачивая рукой. – Просто он заблудился.

– Я могу показать ему все тропинки.

– Не сомневаюсь.

Я оглядываюсь – мужчина ушел.

– Ты поможешь мне с Алисиным сундуком?

Тоби выпячивает грудь и шагает шире. Лицо расплывается в улыбке, будто он с самого начала знал, что я попрошу его о помощи.

– Сейчас, да?

– Да. Сейчас.

Глава 12

Кэти снимает Алисино клетчатое платье с крючка в шкафу и разглаживает вышивку на манжетах и плечах. По подолу вьется тонкий узор из полевых цветов.

– Работа Лидии. И я помню, когда она его вышила. К Алисиному дню рождения. В первый год, когда ты уехала на войну. Алиса нарисовала ей акварелью, чего она хочет.

Она поддевает пальцем одну из широких лент, которая идет от подола вверх по юбке, и тянет за шнурок на талии. Ткань собирается складками и поднимается на несколько дюймов от пола. Чтобы Алисе удобнее было бегать по лесу.

– Мастерски сделано, – говорит Кэти, садится на кровать и переходит к шелковому корсету, который я достала из сундука. – А этот шов. Можно сказать, произведение искусства. Смотри.

Нитка почти невидима, будто косточки корсета вплетены в ткань. На этом корсете кружево ленточки светится светло-розовым, на следующем – ярко-желтым.

– Можем перешить его для тебя.

Я беру корсет. Ткань теплеет под моей ладонью прямо до металлических косточек, словно Алиса еще живет в своей одежде. Я не хочу его носить. Это корсет Алисы, он хранит ее формы. Кэти забирает у меня корсет и скатывает его, чтобы он плотно прилегал ко второму.

– Что следующее в описи?

Тоби рассматривает на свету шляпную булавку, прикасается к кончику птичьего крылышка.

– Можно мне ее взять?

– Зачем тебе шляпная булавка? – спрашивает Кэти, поднимая сорочку. Под рукавом прореха. – Это в корзину для штопки.

Она бросает сорочку в корзину у кресла-качалки.

Я протягиваю руку за булавкой. Киваю Тоби: булавка будет в полной сохранности.