Теперь рассмотрим второй сценарий. Представим на этот раз Землю пустой планетой с недостатком воды для поддержания жизни на её поверхности. Но представим также и другую планету в небесах – настоящий рай со всеми семенами жизни. В один прекрасный день планета взрывается или, попросту говоря, падает на Землю. Во время плавания через водную бездну космоса, как на корабле, фрагменты планеты несут на себе все семена жизни, которые затем попадают на «гору» Земля. После этого межпланетного осеменения Земля становится горой Ницир или горой Спасения для тех семян жизни, которые покинули Небеса и нашли приют на Земле.
Первый библейский сценарий, конечно, слишком причудлив. Возможно, некто и мог бы придумать подобную историю, но только обладая слишком богатым воображением. С другой стороны, можно допустить, что именно такая драматичная и волнующая история была нужна для упрощения действительных событий, чтобы изложить их массовому читателю.
Второй сценарий, однако, не столь причудлив» но представляет главную суть древнего мышления – Земля действительно была заселена взрывом Небес. Эта вера очевидна в легендах об Энлиле, установившем зиму и лето на горе Земля, и Энки, заполнившем реки Месопотамии своим сверкающим семенем, и Уту, пролившем с небес свой Потоп и превратившем голую пустыню Дильмун в прекрасный рай.
Помимо этих, уже рассмотренных нами легенд, существует ещё одна шумерская легенда, в которой описано, как скот и зерно были первыми созданы на Небесах, в зале творения богов, а затем позднее спущены на Землю (см главу 8). Существует также шумерская легенда о двух братьях-богах, принёсших ячмень на землю Шумера (где ещё не знали ячменя) с небесной горы, где её хранил Эилиль.[705]
Подобные представления есть и в древнеегипетских Текстах саркофагов, где бог Щу заявляет.
«Я тот, кто живёт, кого Атум сделал богом зерна, когда он заставил меня сойти в эту страну, Огненный остров, когда я стал Осирисом, сыном Геба».[706]
Именно по этой причине древних богов всегда ассоциировали с плодородием как прямо, так и косвенно, через связь с символами плодородия – например, быком Так, Ану, отец богов, был «плодовитым племенным быком».[707] Так, Энки хвастает: «Я воистину семя великого дикого быта».[708] Энлиль в образе быка овладел горой Харсаг. Про Нинутурту говорили, что он «животворящее семя»,[709] Ануннаки были «семенем князя Эриду». Египетские цари произошли от «семени быка запада» (т. е. Осириса)[710]
В древнеегипетских легендах Осирис был заперт в ящике, который бросили в небесный Нил, воды реки принесли его на берег Земли. Подобным образом Ра и Атум прибыли на Землю в Hnbnw- барке, которая могла отправить их обратно на Небеса, если они «откроют рот Земли».[711] Про бога Сокара говорится, что он также спустился на Землю в Hmv-барке, у которой был железный нос.[712] Можно привести ещё множество подобных примеров.
Вернёмся к легендам Месопотамии. Энки спустился на Землю в ладье, окружённой водами и камнями. Энлиль, «великая гора», овладел Нинлиль (Землёй), когда приплыл на корабле. К этим двум примерам можно добавить и многие другие. В «Энумаэлиш» поверженное тело Тиамат привозит на Землю бог по имени Сирсир, который управляет её телом, как будто пилотирует «космическим кораблём».[713] В шумерских плачах мы читаем как Инанна «отплыла из своих владений, спустилась в подземный мир».[714]
Вполне возможно, что второй сценарий – сама планета была кораблем, несшим семена жизни, – становится странным только после упрощения его для всеобщего употребления, например, когда планету сравнивают с городом или делают персонификацией планеты человека-героя, который разрушил свой дом, чтобы построить из него корабль. Наверное, такое упрощение неизбежно. Но по крайней мере изначальный смысл легенды оставался прежним, пока главному герою не приписали земное происхождение.
Этот вывод имеет большое значение для нашего понимания Библии. Но, прежде чем мы тщательно изучим библейскую историю во всей её полноте, есть еще одна тема, поднятая в этой главе, которая требует нашего внимания.
Давайте вспомним слова небесной богини Иштар, которая раскололась, как чаша.
И слова Энки, обращенные к Зиусудре: