Когда я уйду

Я кивнула, довольная, что направляю разговор в нужное русло. Довольная, что смогу вытянуть из нее требуемую информацию, не объясняя, зачем она понадобилась. Может, сказать ей правду? Но каждый раз, как я тренируюсь сказать все вслух, она звучит безумно. Даже на мой взгляд.

– О’кей. Где ты встречаешься с парнями?

Она пожимает плечами.

– Каждый раз, когда иду развлекаться.

– Но куда ты ходишь? Где в последний раз встретила парня? Мужчину. Не ребенка.

Она думает. Выплевывает кусочек ногтя.

– Площадка для выгула собак.

Теперь мой черед обдумывать сказанное.

– У тебя нет собаки.

– И что? Я повела туда Бенни. В тот уик-энд, когда вы были в горах.

Я улыбаюсь. Площадка для выгула собак! Почему я не подумала об этом?! Там не только полно женщин, но они все любят собак, а значит, у них есть что-то общее с Джеком.

– Прекрасно! Пойдем дальше. А в этот уик-энд?

– Собираешься помочь мне найти мужчину? Неплохо! Тем более что ты находишь недостатки у каждого парня, с которым я встречаюсь!

– Неправда!

Хотя, в общем, так и есть. Но только потому, что у Кейли ужасный вкус и она отвратительно разбирается в мужчинах (и мужчинах-детях).

Это началось еще в школе, когда она была одержима Крисом Поландом, скейтером, которого исключали чаще, чем позволяли посещать уроки. Он послал ей любовную записку, где даже имя ее написал с ошибками. И хотя я вовсе не намеревалась помогать Кейли найти парня, можно сделать это одновременно с поисками жены для Джека.

Бог свидетель, ей это пойдет на пользу.

В ту ночь, когда Джек возвращается домой, ложится в постель и снимает носки по одному, чтобы добавить к горе на полу, я наблюдаю за ним. С самого ухода Кейли я не перестаю поражаться, сколько усилий требуется, чтобы встретить потенциальных партнеров. С Джеком все было так легко. Я думаю о том дне, когда мы встретились. Когда я не знала, что он будет моим мужем. Когда он был просто таким же студентом, ожидавшим университетского автобуса. Я поморщилась, увидев приближавшуюся ко мне руку:

– Простите, шмель.

Я слышала жужжанье, даже видела мохнатое насекомое, но ничуть по этому поводу не волновалась.

– Я думала, что большие неопасны. У них ведь нет жала?

– Распространенная ошибка, – улыбнулся он, и клянусь, его лицо своим светом состязалось с солнцем. Когда я заметила его кривой прикус, мои глаза загорелись. А желудок куда-то провалился.

– Они могут жалить больше одного раза, потому что на жалах нет зазубринок, как у пчел.

Я поразилась, словно ничего интереснее в жизни не слышала. Может, так и было.

Джек притягивает меня к голой груди, и я зарываюсь в нее головой. Жесткие завитки царапают щеку, и я собираю еще немного воспоминаний, добавляя к растущей горке. Воспоминания о Джеке. Кошмарное стихотворение, которое он написал мне ко Дню святого Валентина, используя слово «соблазнительная», чтобы описать меня.

– Это означает «фигуристая»! Ты фигуристая! Прекрасная, – оправдывался он.

– В следующий раз так и пиши, – рассмеялась я.

А как мы ехали к моей маме на День благодарения, и он едва не устроил аварию на шоссе I-85, внезапно остановившись и выпрыгнув из машины, чтобы спасти черепаху, которая пыталась пересечь все шесть рядов шоссе. Или когда он впервые поцеловал меня. Мои губы дрожали нервной дрожью, и тогда он стянул с себя широкую толстовку и позволил мне утонуть в ней, когда я и дальше притворялась, будто дрожу от холода.

Я аккуратно складываю каждое воспоминание в чемодан мозга, как майки, которые не хочу оставлять здесь перед поездкой.

Полагаю, что так оно и есть. Уезжаю. И не хочу оставлять.

Джек крепко сжимает меня, и вода наполняет глаза, угрожая перелиться через край.

– О чем ты думаешь?

Я хочу сказать ему.

О стихотворении.

О черепахе.

О толстовке.

И как эти воспоминания действуют, как керосин, подлитый в огонь любви к нему. Они окутывают меня. Сжигают внутренности моего существа.

Но я открываю рот, и слова не идут с языка. Я закрываю его. Сглатываю. Сворачиваюсь плотнее в его объятиях. И снова открываю рот.

– Ты запер заднюю дверь?

– Да, – бормочет он, касаясь губами моей макушки.

Я благодарю его, и два слова висят в воздухе, пока его дыхание не становится ровным, а сердце продолжает медленно биться метрономом под моим ухом.

В субботу идет дождь. Не морось – сплошная стена воды, а серое небо, похоже, изливает гнев на землю. Это также первый день моего лечения. Я ездила в Эмори вчера, забрать флакон с ВС-4287, чудодейственное средство, уменьшающее опухоли у крыс, а также список инструкций, диктующих, как и когда его пить (по две таблетки каждые двенадцать часов натощак) и как часто приходить (каждые две недели на анализ крови и ПЭТ). Большие черные буквы также предупреждают, что я не должна принимать «ЛЮБЫЕ ДРУГИЕ ЛЕКАРСТВА И ДОБАВКИ, ПО ПРЕДПИСАНИЮ ВРАЧА ИЛИ БЕЗ, ПОСКОЛЬКУ ЭТО МОЖЕТ ИСКАЗИТЬ РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ И/ИЛИ СНИЗИТЬ ЭФФЕКТИВНОСТЬ ЛЕЧЕНИЯ».