Когда луна окрасится в алый

«Почему это напоминает двух уличных кошек?» – вдруг подумал Тетсуя, делая несколько шагов назад и крепче перехватывая меч. Рукоятка все никак не оттаивала, даже наоборот – становилась холоднее с каждым мгновением.

– Пока юки-онна жива, клинок будет только еще больше леденеть. – Генко проигнорировала вопрос О-юки и обратилась к Тетсуе, который упрямо сжимал оружие: – Так и сам замерзнешь.

Поборов желание сохранить меч в руке, Тетсуя положил его на землю и крепко сжал кулаки – ладони нещадно горели. Он даже не представлял, что холод может так обжигать.

– Итак, вот тебе небольшой урок, дитя. – Генко спрыгнула на землю, отбросила в сторону деревянную палочку от данго и остановилась под суги. – Юки-онна – ёкай холода. Либо умерла от него, либо ее убили зимой – это не так важно. Главное, что ты должен запомнить, – она безжалостна, а еще любит порезвиться с мужчинами, пользуясь своей красотой. Правда, для мужчины такая ночь страсти станет последней, даже если он выживет по итогу. – Генко хмыкнула, заметила недоуменный взгляд Тетсуи и тяжело вздохнула: – Проведешь с ней ночь – и забудешь про наследников. Нечем их делать будет.

– Многие, даже зная все это, хотят провести со мной ночь! – гордо произнесла О-юки и широко улыбнулась.

Тетсуя вздрогнул, представив эту картину, а Генко посмотрела на юки-онну так, словно перед ней стояла особо глупая персона. Тетсуя, пожалуй, впервые понимал кицунэ. Как юки-онну раньше не убили с таким детским и своевольным поведением? Конечно, все ёкаи были самовлюбленными в той или иной степени, насколько понял Тетсуя, но он сомневался, что кто-то еще будет столь… неразумным.

– В любом случае, – Генко решила не заострять внимание на юки-онне, будто стыдилась того, что они обе считаются представителями ёкаев, – лучшее оружие против снежных дев – огонь.

Тетсуя раздраженно покосился на Генко. Откуда ему взять огонь? Вокруг них росли деревья, разжигать пламя было опасно, да еще и эта демоница со своим холодом!

Словно отвечая на его мысли, Генко хмыкнула и щелкнула пальцами – на ладони тут же появился небольшой огонек. Юки-онна с опаской взглянула на него и зашипела рассерженной кошкой. Улыбка Генко стала шире и теперь напоминала хищный оскал. Огонь в ее руке разгорелся, превратившись из крохотного оранжевого язычка в пышущий жаром шар.

О-юки попятилась, бросая жалобные взгляды на Тетсую, словно надеялась, что он ей поможет, но взгляд ее непременно возвращался к кицунэ-би, которых становилось все больше и больше. Уже через пару мгновений вокруг Генко кружил с десяток шариков лисьего пламени, больших и обжигающих.

О-юки принялась озираться по сторонам в надежде сбежать. Но из леса выскочили лисицы и окружили ее плотным кольцом. Лисы вели себя так же своевольно, как и их хозяйка: они лениво лежали, сидели, а некоторые и вовсе затеяли игру перед самым носом врага. Слишком сильные, слишком самоуверенные.

Юки-онна оглядывалась по сторонам, пыталась найти выход, но время шло, а путей отступления она не видела. Лисицы окружили ее плотным кольцом, кицунэ-би угрожающе вспыхивали, заставляя О-юки пятиться.

Тонкий и звенящий крик сорвался с губ юки-онны:

– Обманул! Обманул! Обману-у-у-ул! – В крике звучали завывания метели, ледяные порывы ветра, вой снежного бурана.

Повалил снег, закрутился в смерч, в центре которого стояла О-юки. Она крепко сжимала полы кимоно, не щадя ткань. Глаза превратились в темные провалы, пугающие и затягивающие, в глубине которых мерцали ледяные искры. Ее жажда крови ощущалась почти физически, когда юки-онна крутила головой, рассматривая своих врагов.

Снег превращался в ледяные шипы, которые легко срезали траву и молодую листву. Тетсуя попятился, спасаясь от опасности и поглядывая на оставленный на земле меч – не пострадает ли от шипов клинок? Он был единственным напоминанием об отце, передавался в семье из поколения в поколение, поэтому меньше всего Тетсуя хотел потерять оружие.

– Расшумелась, – сказала Генко, и лес вспыхнул точно по кольцу из лисиц.

Тетсуя вскрикнул, опасаясь, что животные могли пострадать, но огонь их не тронул. Занялась сухая листва, трещали в пламени ветки, молодая трава нещадно дымила, а дым стелился по земле, приближаясь к кричащей юки-онне.

Тетсуя хотел попятиться, чтобы спастись от огня и дыма, но те аккуратно обходили его стороной, будто юноша был священным местом, куда нет пути ничему колдовскому.

Юки-онна резко замолчала, задышала глубоко и часто. Грудь ее высоко вздымалась, взгляд обещал мгновенную расправу, а руки сжимались и разжимались так, будто ёкай представляла, как впивается ими в чью-то – более вероятно, Генко – шею. Она все еще была бы несравненной красавицей, если бы не черные провалы вместо глаз.

Холод усилился. Землю и деревья, к которым еще не подобрался огонь, укрыл тонкий слой льда. Он расползался, становясь все толще и толще, пока не достиг высоты коленей О-юки. Она теперь практически сливалась с окружающим пространством, отчетливо виднелись лишь ее волосы да личико – почти красивое и перекошенное злобой.