Когда луна окрасится в алый

– Здесь все провоняло ёкаями, – сморщила нос Аямэ, как только они оказались на подступах к деревне. Она недовольно цокнула. Демоническая энергия здесь была такой сильной, что казалось даже странным, почему ее не чувствуют люди.

– Когда я только прибыл сюда, энергия ёкаев ощущалась не так явно, практически как и повсюду, – равнодушно ответил Йосинори, направляя лошадь ближе к обочине, чтобы та могла пощипать свежую траву.

Разница между благополучием Сиракавы и местностью, которую ранее проезжали оммёдзи, буквально бросалась в глаза. Почти все здесь дышало жизнью. Трава тянулась выше, листва выглядела более зеленой и сочной. Даже воздух казался чище, несмотря на отчетливую демоническую энергию.

– И ты думаешь, что это не кицунэ обрела больше могущества? – В голосе Аямэ звучало сомнение, и раньше бы Йосинори наверняка согласился с таким мнением. Но судя по тому, что он рассказал ей о Генко, – кицунэ слаба, куда слабее многих виденных им ёкаев. По его словам, ее энергия постоянно текла в землю деревни, словно Генко была лишь проводником, через которую жизнь напрямую переходит в почву. Иначе вряд ли бы ей понадобилась его, Йосинори, помощь, чтобы разобраться с они.

– Не удивлюсь, если на деревню еще несколько раз нападали, – коротко ответил он, и Аямэ с трудом поборола желание цокнуть языком. Этот более холодный и отстраненный брат ей не нравился.

– Из-за Хоси-но-Тама?

– Да.

Да чтоб тебя!.. Она мысленно прокляла виновного в смерти Кудзунохи. Аямэ не особо любила кицунэ, скорее, относилась к ней вынужденно-равнодушно. Кудзуноха ей не нравилась, как и любой ёкай, просто из-за своей сути. В конце концов, всегда оставался шанс, что кицунэ не сдержится и убьет человека. Но пока лиса никого не трогала, Аямэ была готова мириться с ее существованием, только бы не видеть Йосинори в его нынешнем состоянии.

Всегда собранный и сосредоточенный на поставленных целях, сейчас Йосинори казался потерянным, он никак не мог прийти в себя, а эмоции, которые он обычно сдерживал, порой прорывались наружу короткими вспышками раздражения. Аямэ никогда прежде не видела Йосинори злым, но потеря матери разрушила привычное спокойствие. И пусть внешне он выглядел все таким же собранным, Аямэ знала: внутри брата бьется буря из ярости и ощущения несправедливости. Знала, потому что сама жила с такими же чувствами уже десять лет.

Аямэ недовольно поджала губы и перевела взгляд с прямой спины Йосинори на дорогу, которая вильнула в сторону и наконец открыла взору Сиракаву. Деревушка была не особо большой. Непривычно высокие крыши домов на сваях треугольниками торчали из земли. Бесчисленное количество рисовых полей расстилалось повсюду, куда только опускался взгляд. А лес – густой, темный – так плотно разросся по горам, которые окружали деревню, что Аямэ невольно задалась вопросом: точно ли тут живет только кицунэ? Не водятся ли в этих лесах еще какие ёкаи, которые просто умело подавляют свою энергию?

Йосинори ехал с пустым выражением. Лицо словно застыло – привычная мягкая улыбка, которая располагала к себя практически любого, отсутствовала. И Аямэ была вынуждена признаться себе, что скучала по той улыбке.

Деревенские встретили оммёдзи взволнованными перешептываниями. Одни жители низко кланялись. Другие демонстративно отворачивались и показательно плевали на землю, будто само присутствие оммёдзи на их землях было оскорбительным. Сколько раз Аямэ уже видела такое отношение – не сосчитать. Не вышло изгнать демона мгновенно – и люди всегда начинали вести себя так, будто они наиболее пострадавшая сторона. Будто часто погибающие в таких случая оммёдзи ничто. Будто в принципе изгнать ёкая просто. И такое отношение людей сохранялось до тех пор, пока новая напасть, не обязательно смертельная, не обрушится на их головы. Только тогда они вновь вспоминали об оммёдзи.

Часть сиракавцев смотрели удивленно. Ну разумеется: женщина на лошади, да еще и с оружием за плечами! Оммёдзи! В мужской одежде! Скандал какой! Хотелось бросить что-то оскорбительное всем деревенским, только бы они прекратили смотреть на нее, словно на диковинного зверя. Жители отдаленных мест всегда так остро реагировали.

Тории храма Инари были столь яркими, что Аямэ невольно отвела от них взгляд, решив сосредоточиться на трех мико. Девушки выглядели практически одинаковыми. То есть Аямэ всегда считала, что мико будто специально подбирают таким образом, дабы они походили друг на друга, но эти показались ей особенно схожими между собой.

Одна из мико вышла вперед, почтительно поклонилась, что тут же повторили остальные, стоило оммёдзи спешиться, и негромко произнесла:

– Рады вновь приветствовать вас в нашем храме, Такаги-сан, и, разумеется, вашу спутницу.

– Добро пожаловать, – синхронно ответили две другие мико, и Аямэ едва заметно вздрогнула.

– Да осветит Аматэрасу-сама ваш день, – поклонился в ответ Йосинори, и Аямэ тоже пришлось склонить голову. – Оота-сан отсутствует?