Когда мертвые заговорят

Единственное, что мне осталось, – исправить то, что могу. Хотя бы что-то.

Спасти Леду Стивенсон.

– Ты хороший человек, – сказал Ной, глядя в мои глаза так, будто прочел это в них. Я с содроганием подумала, что хорошо, что у меня не глаза Джека.

У тебя глаза убийцы.

Мне вдруг до смерти захотелось спросить у Ноя о том, какие у меня глаза, но я знала, что это будет по-детски и глупо. Вместо этого я обвила его шею руками, и он поежился – мои пальцы были холодными.

– Тебе нужно поспать, Кая, – пробормотал Ной, нехотя отстраняясь.

– Я выспалась.

Он скептически изогнул бровь:

– Когда, в операционной?

– Я просто хочу согреться, – произнесла я вместо ответа на его вопрос. Прижала голову к груди Ноя, обхватила руками его талию и тихо добавила: – Высплюсь, когда умру.

Ной усмехнулся, но ничего не произнес, и совсем скоро моя голова отяжелела на его равномерно вздымающейся груди. Я согрелась, перестала дрожать и уснула.

* * *

Я проснулась от острой боли в колене и открыла глаза. Ной Харрингтон. Я лежала практически на нем, положив на него свою многострадальную ногу. Со стоном отодвинувшись, я расцепила пальцы на его талии и сползла с кровати.

Без Ноя сразу стало холодно и неуютно. Я оглянулась, чтобы убедиться, что он продолжает спать. Обхватив себя за плечи, он лег на бок, и я, сжалившись, накинула на него одеяло, нагретое моим телом. Ной тут же завернулся в него, по-прежнему не просыпаясь. Скользнув к комоду, я быстро оделась в чистую и теплую одежду и вышла из комнаты.

Обследовав кастрюли на плите и порывшись в холодильнике и в буфете, я не нашла никакой еды. Смирившись с тем, что придется грызть черствый хлеб, я залила кипятком мятный чай с мелиссой. В лицо тут же дохнуло жаром, и вместе с кружкой я уселась за обеденный стол, попытавшись откусить от хлебного сухаря.

Погрузившись в размышления, я вспомнила детектива Дина с зияющей раной в груди и вопли Леды: «Это не я!» Ее лицо было полно жалости, когда она бросилась в мою сторону. «Я спасу тебя, Кая!»

Продолжая сосредоточенно жевать, я осознала, что качаю головой. Той сентябрьской ночью я поклялась Леде, что спасу ее. Я точно помню, что сказала тогда: «Клянусь, я спасу тебя от этого кошмара». Эти же слова Леда выкрикнула Сьюзен в лицо перед смертью: «Клянусь, я спасу тебя от этого кошмара».

Это я повлияла на Леду. Я убедила ее, что помощь мне – хороший поступок, и она получит за него вознаграждение. Вознаграждением оказалась смерть. Смерть Леды на моей совести, поэтому она меня не отпускает. Нет, не потому, что так захотел Ной, не потому, что так захотел кто-то еще. Остаться было моим решением. И все те вопросы, обвинения, что Ной играет со мной в игру…

Я снова почувствовала, как качаю головой.

Я сама так решила. Спасти Леду и убить Джека – мои последние мысли перед смертью. Когда умерла мама, когда Дориан мчался мне навстречу, чтобы помочь, когда Ной Эллисс оказался под колесами машины, изумленный, шокированный, остолбеневший, – я думала о том, что поклялась спасти Леду. И я вернулась, чтобы довести начатое до конца.

Я хотела тебя спасти, – повторяла Леда снова и снова. Той ночью она отсрочила мою смерть, освободила из оков, сбросила с меня цепь Криттонского Потрошителя. Она хотела меня спасти и спасла. И когда я попыталась помочь ей, то как всегда проиграла.

Он никогда больше тебя не тронет. Клянусь, я спасу тебя от этого кошмара. Слова, вырванные из моей груди для Леды Стивенсон, – последнее, что слышала Сьюзен в своей жизни.

Если бы я…

Услышав справа от себя шум, я повернула голову, ожидая увидеть Ноя, но на кухне никого не было. Только сейчас я поняла, что забыла включить свет. Шум повторился – звуки доносились из-за запертой двери чулана.

С участившимся сердцебиением я медленно выбралась из-за стола. На одно мгновение я представила себе, как Леда крадется через лужайку в особняк. Она ведь не знает, что этот дом населен призраками.

Я приблизилась к чулану, чувствуя, как напрягаются мышцы спины и живота, протянула руку к двери.

Леда затаилась в чулане, чтобы убить меня… Я спасу тебя, Кая. Я не ты, я сдержу обещание. Не позволю, чтобы отец и с тобой сотворил плохие вещи. Вдруг на мое плечо опустилась рука, и я подскочила, едва не вскрикнув. Обернувшись и встретившись взглядом с Ноем, я поняла, что он ошарашен не меньше меня.

– Что-то в чулане, – выдавила я. Поняв, что говорю, как пятилетняя девчонка, прочистила горло и повторила: – Я слышала звуки, доносящиеся из чулана. Наверное, там живут мыши.

– Мыши?! – Ной мгновенно переменился в лице и кинулся к двери. Резко распахнул ее с испуганным бормотанием: – Ужас, там ведь мое варенье! И яблоки! Где Киса-Миса?! Почему он не ловит мышей?

– Потому что ты кормишь его говядиной, – ответила я, косо глянув на чулан. Ничего и никого там не было.