Когда мертвые заговорят

– Да-да, ты только и можешь что критиковать мои методы воспитания!.. – проворчал Ной, ныряя в чулан. Для меня это был шанс ненадолго спрятаться и прийти в себя, привести мысли в порядок. Крикнув Ною, что я сейчас вернусь, я как можно быстрее поспешила в ванную комнату. У меня галлюцинации, я схожу с ума.

Когда я плеснула в лицо теплой водой, меня передернуло.

– Эй. – Дверь ванной медленно открылась, и я глянула на Ноя в зеркальном отражении. Вздохнув с таким видом, будто он точно знает, о чем я думаю, Ной встал сзади меня, вытащил мои волосы из-под рубашки и потянулся к расческе.

– Я недооценивал тебя, Кая Айрленд. Прости.

– Что это значит? – Меня охватило дурное предчувствие, и я хмуро уставилась на Ноя, в нетерпении ожидая его следующих слов. Он опустил взгляд на мои волосы и принялся водить по ним расческой туда-сюда.

– Я боюсь тебя потерять. Я слишком привязался к земной тебе и боюсь, что в ином мире все изменится.

– Это возможно?

– Не знаю, – отрешенно ответил он. – У меня раньше никогда не было отношений, и поэтому мне теперь так страшно. Я боюсь, что ты изменишься, и тогда… все изменится, – неловко и сжато закончил он. Я обернулась, и Ною пришлось отпустить мои волосы и взглянуть мне в глаза. Он выглядел так, будто знает что-то, чего не знаю я. И еще так, будто ему все равно, что я скажу – своего решения он не изменит.

– Если ты думаешь… в общем, я с тобой не потому, что мне нужен твой совет или еще что-то, – пробормотала я. – Мне от тебя ничего не нужно.

Ной удивленно моргнул, и я перефразировала:

– Я имею в виду, что я с тобой потому, что хочу этого, а не потому что… так надо. Для чего-то.

Мои неуклюжие попытки объяснить, что я чувствую, развеселили его, и он усмехнулся:

– Никто не умеет говорить так красиво, как ты.

– Я думала, суть в том, что ты говоришь, а не как.

Ной рассмеялся, притянул меня одной рукой за шею к себе и поцеловал в лоб теплым, сухим поцелуем.

– Ты права, зря я волнуюсь. С тобой ничего не случится. Ты справишься с любыми испытаниями.

Я отодвинулась, держась за его талию.

– Я не могу понять, о чем ты говоришь.

Ответил он уклончиво:

– За границей ничего нет. Давай я сделаю тебе прическу?

– И что, что нет?

Ной сдался. Опустив руки, он отстранился от меня и произнес:

– Там нет стремлений, нет целей – ничего. Ты сможешь это выдержать?

Меня осенило. То, как Ной на меня смотрел, что говорил… Он хочет ради меня нарушить правила, хочет оставить меня здесь.

Я уже собиралась возразить, сказать ему не пороть чушь, но не смогла произнести ни слова. Ной прав. Я бегу вперед сломя голову, не останавливаюсь, чтобы не думать и не переживать. А вдруг после смерти бег остановится и останутся только мысли? Вдруг я по-прежнему буду существовать, но иначе, и боль не уйдет?

Ной склонил голову набок. Он читал мои мысли, и в его глазах я увидела тающий лед, грусть и теплоту. Медленно приблизившись, он обнял меня за плечи и притянул к себе. Я не сопротивлялась, мысленно погружаясь в тот мир, где меня не будет.

От меня ничего не останется.

Ничего.

Как Ной и говорил: смерть – это ничто.

Глубоко вздохнув, я сказала:

– Я смирилась. Разговор окончен.

– И даже передо мной будешь прикидываться?

Я мигом охладела и отстранилась.

– Внимательно посмотри в мои глаза и скажи: я прикидываюсь? – Ной в недоумении моргнул. – Что ты видишь в моих глазах, Ной? Ты видишь меня или себя? – Он открыл рот, но я, смягчившись, перебила: – Ной… ты не можешь. Ты ведь говорил, что не можешь ничего поделать. Ты не можешь вернуть меня назад, ведь я мертва… я же… – Я приложила руки к груди, выталкивая из себя слова. – Я уже мертва. Ты ничего не можешь сделать. Ты не можешь нарушить правила.

– Я устанавливаю правила, – сказал он. Я отшатнулась, услышав в его голосе силу и вызов, но даже его раскаленный взгляд не мог меня обмануть.

– Но не все, Ной. – Он не нашелся что ответить, лишь раздраженно прикусил нижнюю губу изнутри. Я со вздохом положила руки ему на плечи и удивилась, почувствовав напряженные мышцы. Будто внутри Ноя идет борьба. Будто он борется с самим собой.

– Как жаль, что я не могу пожертвовать собой, чтобы заменить тебя в загробном мире, – прошептал он. – Чтобы ты пожила еще хоть немножко. Хоть один день. Не думая ни о чем. Просто… живя, – произнес он, глядя на меня глазами, полными тающих льдинок. – Если бы я только мог. Ты бы отправилась, куда захочешь, и ела бы, что захочешь. Будь моя воля, ты бы… никогда не встретила меня.

– Не говори так. – Я отвернулась к зеркалу и принялась расчесывать волосы. У меня это получалось не так изящно, как у него. Я рвала их, тянула вслед за расческой вниз, к талии, и когда пыталась распутать кончики, даже не чувствовала боли.

Ной остановил меня, бережно взяв за запястье. Я продолжала смотреть на него, но ничего не видела. Я не могла признаться ни ему, ни себе, что мне страшно и грустно. Я и так слишком часто жалела себя.